Я – борец! 2 Назад в СССР - Макс Гудвин

— А от меня-то что хотите, курокрады-шантажисты? — спросил я. — Время назад отматывать я не умею, а то, что с комсомола попрут, может, оно и к лучшему? Может, и не нужен вам в будущем никакой комсомол? Свою птицефабрику откроете, чтобы у самих себя не красть!

— Поручись за нас на суде чести, а? — попросил Егор.

— Чего вдруг? Вы меня в известность не ставили о ваших делишках. Это ж надо — додуматься, куриные ножки по телу на медную проволоку развешивать? Потом же и тело в курице, и курица с шерстью? Явно это не первый раз случилось, да?

— Первый! — выдал Олег.

— Свистишь мне в уши! — усмехнулся я.

— Честное комсомольское — первый! — дополнил Егор.

— Слово пацана ещё дайте, — улыбнулся я. — Дуралеи!

— Только твоё ходатайство и поручительство нас от отчисления спасёт из технаря, а меня отец убьёт, если узнает, что отчислили, — наконец встал Олег на обе ноги, чуть поджимая ту, по которой прилетел поджопник.

— То, что команда добра больше не сможет людям помогать, — это, конечно, плохо. А не вывалить ли мне на этом самом суде чести ваши аппликации? — спросил я, и в их глазах появился реальный ужас.

— Саш, ну поручись за нас! Ты же герой для них! А мы для тебя всё сделаем! — буквально в молельном жесте застыл Егор.

Я отвернулся вздохнув. Возможно, надо было сразу всех их сдать.

— Суд завтра? — спросил я.

— В 14.00… — хором произнесли курокрады.

— До этого времени я буду думать, что с вами делать и помогать ли вам в этот ваш последний раз. Но если я решу вам помочь, то вы у меня официально в рабовладельческий строй попадаете. С рукоприкладством — без всякого скулежа, с возможностью перепродажи вас с пачкой вашего компромата кому угодно. Согласны?

— А раньше без рукоприкладства было? — удивился Егор и тоже получил поджопник, оседая на подкосившейся ноге и держась за стенку.

— Всё-таки сдать вас всем, да? — уточнил я.

— Не, не надо, мы будем всё делать! — быстро выдал Олег.

— Пока тогда. До сегодня! — отмахнулся я, возвращаясь в комнату к гитаре и Ане — двум девушкам, которые были несказанно приятней этих двоих, хоть и не настроены пока на мой лад…

Чё, дуракам не хватало? Я же их не тиранил — никаких унизительных заданий, исключительно общественно важные!

И, присев на кровать, я ещё раз взял фанерную «фигуру» в руки, вновь выставляя аккорды и проводя пальцами по заблокированным носком струнам: F, Am, F, Dm. Осознавая, что еще «миллион» лет пройдёт пока я научусь играть что-либо стоящее.

* * *

Я проснулся от объятий и поцелуя в шею, а её запах заставил меня улыбнуться вытаскивая из сна без сновидений, как бывает, когда сильно устаёшь.

— Саш, уже двенадцать дня, — прошептала мне Анна.

— Двенадцать часов счастливого выходного дня с тобой, — прошептал я, прикасаясь губами к маленькой раковине её аккуратного уха.

— Я приготовила тебе какао и бутерброды с маслом, а мне пора бежать, — она не договорила, я обнял её своими руками-загребуками и, словно плюшевую игрушку, покачал на груди.

— Ой! — охнула она, натыкаясь на утреннюю твёрдость моей мужской части.

И чтобы не пугать девушку, я отпустил её, видя, как её лицо наливается краской. Для себя решив, что не буду скрывать своего естества, от своей будущей избранницы на всю эту жизнь. Пускай нас и разделяло тонкое одеяло, пусть морально готовится, чтоб когда она решит, что мы уже «можем», у неё уже был, как у Пяточка в мультике про Винни Пуха, и любимый размер, и предполагаемый любимый цвет.

— Спасибо за завтрак, пускай сейчас уже почти обед. Какие планы на день? — спросил я, приняв сидячую позицию сбоку от неё, на постели.

— Схожу, Женю с Геной разбужу, и наверное побегаем на Старте, — ответила она.

— Будет кто клеиться, скажи, что ты с Медведем, — улыбнулся я вспоминая предупреждения Армена.

— Да я знаю, я уже так говорю. — ответила Аня, смущаясь.

— Когда это? — насторожившись спросил я.

— Да так, один дурачок предлагал погулять. — отмахнулась моя девушка.

— Кто? — улыбаясь, спросил я.

— Да Вова с 524-й. — без задней мысли выдала она имя, первого в моей «тетради смерти».

— Ты ему сказала, что ты со мной? — еще раз уточнил я.

— Да. — кивнула Аня.

— А он? — продолжил улыбаться я, хотя ощущал как волна возмущения поднимается в районе солнечного сплетения, готовая накрыть словно цунами, мой разум.

— Сказал, что тебя знает и ему плевать, и… — она улыбнулась, словно за этим следовало что-то смешное, — … и что я всё равно его буду, хочу я того или нет.

— Это он пошутил, Рыжик, уверен, что больше он тебя не побеспокоит, — убедил я Аню.

— Ты только не ходи к нему, он в студсовете и в комсомоле на хорошем счету, — заволновалась она.

— Я же говорю, что пошутил он, а если пошутил, то зачем ходить? Это он к тебе подкатил, потому что думал, что мы не вместе, а теперь мы снова вместе, и он больше не будет, — на одном дыхании сказал я как можно дружелюбнее.

«Интересно, кто у нас слухи по общаге быстрее ветра распространяет, может, стоит всё-таки скрутить соски Армена в разные стороны?..»

— Ты не рассказал, какие у тебя планы на вечер и вообще на день? — улыбчиво перевела тему Анна.

— Сначала на суд чести к двум дуракам, потом на тренировку к Кузьмичу зайду, а вечером в цех наматывать.

— Тогда до ночи⁈ — улыбнулась она.

— До ночи, — кивнул я и, попрощавшись поцелуем, Анна упорхнула из моей комнаты.

Я начал глубоко дышать, очень глубоко, диафрагмально — надувая живот.

«Давай же, тело, это не угроза жизни, это не бой, это всего лишь какой-то остолоп включил альфа-самца. Дыши, тело, дыши! Нервная система, успокаивайся, не дай сигма-бою „телепортироваться“ на пятый этаж в трусах прямо с торчащим достоинством, чтобы постучать в 524-ю комнату, где живёт Вова… Вова — Маклауд, из клана Маклаудов, родившийся 400 лет назад в горах Шотландии и забывший на