Кукла 7 - Мир

не обратил на это внимания — ну пучит и пучит! Мне хотелось протереть листок до дыры, но в состоянии «навесу», даже при стальном хвате ручек сестренки, сделать это будет проблематично. И с Хаосом примерно та же песня! Протиреть дырку куда сложнее, чем пробить давлением! Однако… время камни точит! Что уж там говорить о бумаге и ластиках?

— И куда же они все… так стремятся? — проговорил председатель, продолжая смотреть на мир огромными, даже по меркам Залиха, глазами, — Если цель хаоса люди? — перевел он взгляд с листка бумаги на меня.

— Ну представьте, что где-то есть большая дырка. — вернулся я к листку бумаги, и пробил ластиком начатую бареж снизу, вытащив резинку сверху, со стороны нарисованного города, — Настолько огромная, — проделал я процедуру прохода ластика сквозь бумагу несколько раз, в процессе продолбив дырку в размер раза в три больше узкой стороны ластика. — что брешь не может сразу затянутся. И сквозь неё продолжает литься «вода-гидрожидкость», что не успевает замерзнуть, и сквозь брешь продолжают выскакивать подземелья, одно за другим, расширяя проход. Это словно… дыра в дне бочке! Куда устремилась вся вода и весь мусор с её дна!

Мне кажется, имей Павел физическую возможность сделать глаза еще больше, чем они у него уже были, он бы это сейчас делал, настолько бедолага был в шоке и… страхе? От сказанного мной. И страх этот был явно не за свою тушку.

— И где же… эта дырка? — проговорил он, силясь взять себя в руки и перестать походить на пучеглазую жабу, — И… что будет, если эта дырка, продолжит становится больше? Я же правильно понимаю… она так и будет расширятся? — внимательно посмотрел он на меня, а я, со вздохом и грустью на душе, был вынужден кивнуть.

— Да, все верно. Чем больше подземелий будет вытряхнуто мир, тем больше будет становится дыра в пространстве, и тем сложнее будет её закрыть. К тому же, — внимательно посмотрел я на него, — у подземелий, проходящих через большую дырищу, нет временного таймера до их открытия. Их сразу вытряхивает в мир, без задержек и прелюдий.

— Им не нужно протискиваться сквозь узкую щель, — взяла слов сестренка, поясняя этот момент, — Дыра уже раздолбана за них, и сильно больше их размера. Максимум, что их может задержать, совсем тонкая корочка. Но это… вопрос пары секунд. — шмыгнув носиком, опустила она взгляд на листок, с нарисованным городом. — И проблемы с дефицитом маны вокруг тоже нет, из-за колоссальных утечек магии из Хаоса в мир сквозь огромную брешь меж миров.

— И из-за этого нет проблемы для жизни существ, что в обычном состоянии просто так выйти в материальный мир и не умерев, банально не могут.

— И что будет… дальше? — опустил Павел взгляд на стол, на свои руки, что стали подрагивать от нервного напряжения, — Мир обречён? — посмотрел он на меня с надеждой во взгляде и голосе.

— Нет конечно, — улыбнулся я, и Павел шумно выдохнув, осел на кресле.

Начал сползать с него на пол, покряхтел, словно бы старик, уселся поудобнее, и пододвинулся поближе к столу, вновь готовый внимать, и принимать ситуацию, крепко стиснув зубы. Словно бы мы тут его бить собрались! Хотя, наверное, наши слова для него, хуже боксерских ударов по лицу, получаемых на ринге обычными людьми в супер тяжелом весе.

— Когда дырка станет совсем большой, — порвал я отверстие еще больше, разорвав бумагу пальцами до границ рисованного города. и даже чуть дальше, — пространство схлопнися, не оставив и следа от этого места, словно бы там ничего и не было.

Павел не понял, о чем я, и даже немного отпрянуло от стола. На его лице, четко отразился вопрос 'Как это⁈ То есть… как⁈ И я решил пояснить как — забрал листок у сестренки, и зажал его центр, где был город и дыра, с частью площади вокруг, в кулачок, а остальное разгладил поверх него в ровный гладкий чистый лист.

Естественно, бумага не ткань и не металл! И по нормальному, выштампавать из квадратного куска бумаги квадратную раковину нельзя — у бумаги нет упругой текучести, свойственной металлу! Только из стали, меди, алюминия, и прочих металлов можно делать из плоских блинчиков выпуклые кастрюли или вообще — кувшины! Даже без нагрева.

Но я, малость поколдовал над бумагой в своих руках — маг я, или погулять пришел? И листок поверх кулака, обрел ровную плоскость без заломов, помятостей, и чего-либо еще такого, свидетельствующего о том, что его кто-то небрежно хватанул за центр и смял в кучу.

А после пары движений, лист вообще стал таким же прямоугольным, каким и был, только меньше существенно, и рисованного города на нем уже не было. А эта часть, мятая и с дырой, все еще была зажата в моём кулаке.

Павел вновь выпучил глаза, глядя на ровный чистый лист, но на этот раз быстро взял себя в руки, и похоже решил, что это какой-то цирковой номер и фокус. Решил заглянуть под листок, ожидая увидеть там второй. Но я показал ему вид с боку, разжимая кулачок, демонстрируя, что там всего один слой бумаги! Никаких подложек нет, и часть этого ровного листа, непонятно каким образом смята меж моих пальчиков.

— Никто больше не найдет того места, где был этот чудовищный прорыв. — потыкал я пальцем в залом, и повернул бумагу чистой ровной стороной, проведя по ней пальцем, демонстрируя отсутствие складок, и то, что там нету даже тонкой дырочки, через которую можно было бы попасть в залом. — Пространство этого места просто исчезнет, а края сожмутся и выровняются, словно бы там ничего и никогда не было.

— Все будет также, как показал брат, — вздохнула сестрица, и кивнула на листок, — только вместо рисованного города будет настоящий, а ровным листом будут настоящие поля, что окружали город.

— И один город, это еще сильно в лучшем случае! — посмотрел я на сестру, — Тут речь идет о десятках, а то и сотнях квадратных километров площади, что, — перевернул я лист и вновь показал на замятыш, — отпадут от пространства. — отколол я, словно сосульку от листа этот залом, не оставив на самом листочке и следа от него, — и упадут вниз, уступив место другим осколкам.

— Вниз, это куда? — поинтересовался хмурый Павел, которого по факту, этот вопрос, не сильно то волновал, он просто хотел отвлечься, выиграть время, чтобы все осмыслить, прежде чем ему прилетит новый «хук в челюсть».

— Вопрос, не в том, Куда, а в том насколько и почему. — замотал я головой, не собираясь давать бедняги передышку. —