Экспедиция в преисподнюю - Виктория Серебрянская

— …оптимальное соотношение газов в атмосфере восстановлено, она вот-вот должна прийти в себя, — весенним бризом ворвалось в сознание вместе со знакомым и надоедливым писком наблюдательных приборов. Но липкая паутина, будто сковавшая мой мозг, не торопилась выпускать его из плена.

— Может быть, лучше форсировать количество кислорода для более быстрого достижения результата?..

— Во многих случаях кислород сам по себе является катализатором. А мы пока не знаем досконально всей картины. Пусть лучше сама постепенно приходит в себя. Неизвестно, что мы можем спровоцировать, увеличив содержание кислорода в воздушной смеси…

— Этот арлинт переусердствовал с усыпляющим газом…

Сонный мозг вяло воспринимал чужую речь. Я даже не могла понять, сколько существ разговаривает рядом со мною, мужчины это или женщины. Но вот досаду в последней фразе различила четко.

— Да неважно. Она не смертельна в любом случае.

— Да, но мозг землян очень хрупок. А если она утратит разум?

— Обследуем со всех сторон и утилизируем.

Равнодушие последней фразы плетью стегнуло по нервам. Я дернулась. И услышала, что писк приборов стал интенсивней. Одновременно услышала предупреждающую фразу, сказанную мужчиной:

— Внимание! Она пробуждается!..

После такого глупо было и дальше прикидываться обморочной тушкой. Но все равно я далеко не сразу смогла открыть глаза, а потом сесть. Ощущения в теле были самыми паршивыми: во рту пересохло так, что казалось, он склеился навсегда. В глазах резало. Будто туда попал песок. А тело слушалось плохо. У меня с трудом получалось сидеть.

Некоторое время царила тишина. Я силилась не завалиться набок и одновременно осмотреться. Но это было не так-то просто. Голова кружилась, мышцы дрожали от слабости.

— Как вы себя чувствуете, София? — прогремел в пространстве спокойный мужской голос. Вернее, я его восприняла, как гром. На самом же деле он, скорее всего, звучал с самой обычной тональностью.

— Хреново… — попыталась сообщить собеседнику я. И осеклась. Из горла вырвался какой-то невнятный хрип.

— Мутации речевого аппарата?.. — спустя несколько секунд услышала недоуменное.

Кто-то еще после небольшой паузы неуверенно предположил:

— Может, просто в горле пересохло? После наркоза такое часто случается…

Я кивнула, подтверждая услышанное. И чуть все-таки не свалилась. Реальность перед глазами сделала стремительный оборот. Пришлось вцепиться изо всех сил непослушными пальцами в край того, на чем я сидела. А когда пространство замедлилось, я услышала:

— София, как я понимаю, вы не можете встать. Манипулятор подаст вам стакан. Постарайтесь отнестись к этому спокойно.

Честно говоря, я поначалу подумала, что говорящий — идиот. С чего бы мне бросаться на механическую руку? Но предупреждение оказалось здравым и совершенно нелишним. Потому что манипулятор — длинная псевдорука на нескольких шарнирах-суставах, появился будто из ниоткуда, тыча мне почти в нос пластиковую емкость с прозрачной жидкостью.

Это было унизительно до слез. Но собственное тело слушалось плохо, даже после нескольких попыток я не смогла взять у роботизированной руки стакан. Пришлось так и пить, придерживая посудину, из рук робота. Но стакана оказалось мало. Жажда и не подумала отступать. Правда, я теперь сумела почти внятно прохрипеть:

— Еще!.. Пожалуйста…

Рука метнулась куда-то вверх. И очень быстро вернулась, аккуратно протягивая мне второй стакан. Я и его выхлебала. Потом перевела дух. И, наконец, осмотрелась.

Ну что я могу сказать? Я снова находилась в лабораторном кубе. Но на этот раз точно не в том, в который меня засадил Руорк. Как поняла? Да очень просто: санузел не был огорожен плитами. Мыться и справлять нужду теперь нужно было у всех на глазах. В душе что-то оборвалось.

Не было так же стола с терминалом, который находился в моей тюрьме на крейсере. И не было… Я схватилась за запястье. Смарткомм тоже исчез. В душе все сразу слиплось в холодный, склизкий, тошнотворный ком. Подняв голову, я только сейчас заметила то, на что несколько секунд назад не обратила внимания: за стеклом перед моим кубом располагались несколько стоек с аппаратурой и столы дежурных. Рядом с ними стояли четыре безликие фигуры в белых лабораторных комбинезонах. Но зацепило не это. А то, что все четверо были в капюшонах и масках — полная биологическая защита. Сердце оборвалось. Но чтоб окончательно убедиться в правомерности своих догадок, я все же задала вопрос хриплым шепотом:

— Где я?..

— Десятая правительственная лаборатория по изучению инопланетных форм жизни, расположенная на F-21567, — с готовностью ответили мне.

Это прозвучало как приговор. Проклятый Руорк!..

Наверное, у меня на лице отобразилось охватившее меня отчаяние. Или, может быть, я как-то по-другому выдала себя. Потому что другой, не тот, кто сообщил мне про расположение лаборатории, вдруг сказал:

— София, вы сами биолог и должны понимать, насколько важно для безопасности Альянса и его граждан изучить то, что сидит внутри вас…

На данный момент внутри меня словно взорвался горячий шар со злостью. Я подняла голову и с яростью уставилась на четыре фигуры:

— И для этого я должны буду справлять нужду и мыться у вас на глазах? Извращенцы чертовы!..

— Вы не правы, — холодно осадили меня. И добавили: — София, возьмите себя в руки! Если вы не прекратите излучать агрессию, мне придется ввести в состав воздушной смеси в вашем боксе транквилизатор!

Предупреждение слегка отрезвило. Я внезапно осознала, что ярость, лесным пожаром бьющаяся в груди, по большей части принадлежит не мне, а тому, что живет внутри меня будто паразит. Крепко стиснув кулаки и зажмурившись, я сделала глубокий, до боли вдох. А выдохнуть постаралась как можно медленнее. Потом повторила процедуру несколько раз.

Мне не мешали. Терпеливо ждали, пока успокоюсь.

— Давайте договариваться, — выдохнула я без особой надежды, когда все-таки справилась со вспышкой ярости. — Я все еще человек, женщина. И для меня это унизительно: проводить все гигиенические процедуры на глазах операторов. Обвесьте меня датчиками…

— Протокол не предполагает подобных исключений, — равнодушно перебили меня.

В груди снова затлели искры бешенства. Да что ж они за бесчувственные чурбаны такие?..

— А мой смарткомм? Чем он вам помешал? — Я снова начала терять над собой контроль.

— По протоколу не положено, — все так же равнодушно отозвался тот же голос. И мне стало понятно, что самые жуткие мои страхи превратились в реальность. Я перестала быть личностью и превратилась в объект. Спасибо Руорку, будь он трижды проклят.

Некоторое время я так и сидела, тупо глядя перед собой. В голове аж звенело от ужаса и безысходности. И туда-сюда металась одна-единственная мысль: что делать? Как вырваться из этого плена? Сознание отказывалось принимать тот факт, что я оказалась совершенно