Солмо - Андрей Алексеевич Панченко

— Или они перехватят нас, — добавил я. — Симбиот, фильтры по максимуму, никаких прямых контактов с местными интерфейсами без моего разрешения.

«Подтверждаю. Защита повышена. Режим взаимодействия: только пассивный анализ».

Коридор плавно вывернул, и мы вышли в зал. Зал был странным. Не таким, как камера управляющего узла — без безумной нагромождённости. Напротив, всё выглядело… аккуратно. Сдержанно.

По кругу, вдоль стен, шли овальные ниши. В каждой — платформа. На каждой платформе — закреплённый объект. Вернее, существо.

Я замер.

— Командир… — тихо сказала Кира. — Похоже, мы нашли местную кунсткамеру.

На платформах лежали биоформы АВАК. Похожие на тех, что мы видели в коконах над магистралью: смеси бронекостюма, органического хребта и медузообразной массы. Только эти были не свободны.

На их «головных» сегментах сидели конструкции, похожие на круговые хомуты. Короны. Как металлические венцы, вросшие в ткань. От каждой короны тянулись тонкие, почти невидимые нити в стены и потолок.

— Вот ваши «живые цепи», — буркнул я. — Только не от узла, а от пленных.

— Это короны-контроллеры, — прошептал Баха. — Я такие в схемах видел. Ну, в описаниях, которые нам выгружали хранители карантина. СОЛМО так впрягали операторов АВАК в свои узлы. Они их не убивают сразу, им нужно живое поле для работы.

Симбиот подтвердил:

«Идентификация: внешние интерфейсные структуры связи типа „корона“. Назначение: подавление воли носителя, использование его симбиотического комплекса как вычислительной и полевой единицы сети СОЛМО».

— В переводе с технонаучного на человеческий, — подытожил я, — их просто в ярмо запрягли. И заставили работать на вражью сеть.

— И до сих пор держат, — Кира сжала зубы. — Сколько времени они тут валяются?

«Судя по степени деградации некоторых тканей и остаточной активности, — ответил мой симбиот, — время пленения отдельных экземпляров может исчисляться десятками лет по стандарту Содружества».

— Охренеть, — тихо выдохнула она. — Десятки лет в таком состоянии…

— Хорошо хоть нас так красиво не оформили, — мрачно заметил Баха.

Я шагнул ближе к ближайшей платформе.

Биоформа АВАК лежала почти неподвижно. Только слабое, еле заметное мерцание в глубине полупрозрачных тканей говорило о том, что внутри ещё что-то живёт. Корона сидела на верхнем сегменте, чуть врезаясь в броню. По ней пробегали тусклые, вялые огоньки.

— Симбиот, — сказал я. — Состояние?

«Носитель АВАК: глубокое угнетение активности. Симбиотический комплекс функционирует на минимальном уровне, удерживая базовые структуры. Корона создаёт замкнутый контур связи с остатками сети СОЛМО. Сейчас он нестабилен».

— Вопрос главный, — вмешался Баха. — Если мы снимем корону — он выживет? Или мы добьём и так умирающего?

Симбиот замолчал на пару секунд. По моему позвоночнику пробежал знакомый холодок — он считал.

«Вероятность сохранения носителя при грубом демонтаже — не более двадцати процентов. При аккуратном разделении связей и подхвате полей — до семидесяти. Требуется синхронная работа нескольких симбиотических комплексов. Рекомендуется задействовать носителя „Командир“ в качестве основного контура».

— Конечно, — вздохнул я. — Кто бы сомневался, что во всем этом цирке главной обезьяной буду именно я.

— Командир, — серьёзно сказала Кира, — если мы сейчас подцепимся к короне — СОЛМО может попробовать по этому каналу удушить и нас.

— Могут, — согласился я. — Но у них, мягко говоря, не лучший день. Главный мозг в овощном состоянии, хабы работают автономно. Как раз хорошее время, чтобы забрать у них игрушки.

Я ещё раз посмотрел на неподвижные тела по кругу.

— Сколько тут таких? — спросил я.

«Двадцать две активные сигнатуры, — ответил симбиот. — Из них четырнадцать — в минимально жизнеспособном состоянии, восемь — в критическом».

— Если мы их вытащим, — задумчиво проговорил Баха, — это будут не просто бывшие пленные. Это — полевые операторы АВАК, привыкшие работать с узлами, полем, гиперструктурами. И они будут нам обязаны.

— Или возненавидят нас за то, что мы влезли в сеть АВАК без спроса, — скептически заметила Кира. — И за то, что мы вообще связались с этим кораблём. Для них мы — аномалия.

— Да, скорее всего это и есть настоящие операторы АВАК… — Задумчиво пробормотал я — Не то что мы — самозванцы. Но из того, что я узнал про эту сеть, могу предположить, что к нам они враждебности не проявят. Мы уже интегрированы в АВАК и он нас принял. Главное, чтобы они нас себе подчинить не захотели. Хотя… Это полевые операторы, а я управляющий. По идее я выше по званию. Интересно, они субординацию соблюдают? Как у них с воинской дисциплиной?

— Ага, они вообще-то «деды», если не дембеля, а ты салага, пусть и с лычками — могут хер на тебя забить — Нервно рассмеялась Кира — Опасно их отключать.

— Так или иначе, — сказал я, — выбирать не приходится. Мы вдвоём с Бахой и твоим острым языком этот корабль не перехватим. Нам нужны спецы по всей этой местной херне. А лучше — сразу двадцать два.

Я положил ладонь на корону ближайшего пленника.

Холодок пробежал по руке, затем поднялся выше, к плечу. Симбиот сразу поднял защиту, обволакивая интерфейс дополнительным слоем.

«Подключение к периферийному полю короны… Настройка… Предупреждение: попытка обратного проникновения».

— Принимаю, — процедил я. — Держи фильтр, не дай им залезть мне в голову. Баха, ты со своей стороны сможешь отрезать техноканал?

— Уже, — инженер стоял рядом, его симбиот тоже вытягивал тонкие нити к короне. — Я вижу здесь несколько слоёв. Один — чисто операторский, через него они качали поле. Другой — техногенный модуль. Встроенный. СОЛМОвский. Если его отключить резко — можно устроить взрывной разряд. Не советую.

— Тогда не будем резко, — хмыкнул я. — Действуем как паразиты — аккуратно и последовательно.

Кира молчала, но её симбиот тоже подключился к общему контуру. На визоре у меня вспыхнула трёхмерная схема: я — центральный «узел», от меня — поля к Бахе и Кире, от нас троих — тонкие мостики к короне.

«Начинаю разделение контуров, — сообщил мой внутренний пассажир. — Прошу всех носителей обеспечить стабильность поля и не мешать».

— Не дергаться, — перевёл я. — Стоим и делаем вид, что нам не страшно.

Страшно было.

В момент, когда симбиот «погрузился» в корону, я почувствовал нечто вроде обратного эха. Будто в ухо