Солмо - Андрей Алексеевич Панченко

Чужая логика. Чужие коды. Обрывки образов: ползущие по чёрному космосу корабли, нитевидные конструкции, похожие на паутину, перескакивающие между звездными системами эскадры… Холодное, отстранённое внимание, которому всё равно, человек ты, АВАК или просто кусок железа — главное, что ты элемент системы.

Симбиот взвыл.

«Попытка навязать протокол интеграции! — пронеслось в тактическом интерфейсе. — Контратака. Изоляция. Обрезание внешних связей».

Картинка резко оборвалась, как будто кто-то хлопнул дверью. Я вдохнул. Оказывается, всё это время задерживал дыхание.

— Живы? — спросил я.

— Пока да, — прохрипел Баха. — У меня такое чувство, что меня только что попытались засунуть в микроволновку и включить на разморозку.

— Я бы сказала — в блендер, — добавила Кира. — Но да, живы.

Симбиот тем временем продолжал работу.

«Техногенный модуль короны изолирован, — сообщил он. — Полевой контур носителя отделён от сети СОЛМО. Переключаю питание на наши симбиотические структуры. Приготовиться к пульсации».

— К какому ещё… — начал я.

Корона дрогнула.

Слабый толчок прошёл по руке, затем отдался в груди. Биоформа на платформе сначала оставалась неподвижной, потом её полупрозрачные ткани вспыхнули тусклым светом.

Симбиот взял поток на себя, сглаживая всплеск.

«Носитель АВАК: переход в режим автономной активности. Риск непредсказуемой реакции: высокий».

— Отходим, — коротко сказал я.

Мы синхронно оторвали ладони и отскочили назад, поднимая оружие. Корона на пленнике почернела, часть её структуры осыпалась порошком. Тонкие нити, тянувшиеся к стенам, разорвались.

Биоформа дёрнулась. Ещё раз.

Потом вдруг резко выгнулась дугой, как от чудовищной судороги, и с глухим шлепком сползла с платформы на пол.

Я вскидал орудие.

Полупрозрачные «щупальца» чуть дрогнули. Тело лежало неподвижно несколько секунд. Потом из глубины, там, где у нас условно место головы, пошёл новый свет. Не тусклый, а плотный. Жёсткий.

Биоформа медленно приподнялась.

Она не имела лица в нашем понимании, но какой-то внутренний инстинкт подсказал, что сейчас она смотрит именно на меня. Словно ощупывает поле, считывает сигнатуру, сопоставляет с чем-то, заложенным глубоко.

В воздухе вспыхнула короткая, колючая волна.

Симбиот сразу перевёл:

«Обращение. Базовый контур: „оператор, обозначивший себя как Командир, идентифицирован как носитель расширенного симбиотического комплекса. Статус: переменный, но не враждебный. Вопрос: причина отключения короны“».

— Скажи им, — тихо произнёс Баха, — что мы их освободили. И очень хотим, чтобы они сначала не убили нас, а потом помогли.

— Не они, а он, — поправила Кира. — Или оно.

— Сейчас не то время обсуждать грамматику, — отрезал я. — Симбиот, передай: мы разрушили управляющий узел СОЛМО, корабль частично лишился контроля. Короны используемого ими типа считаем неприемлемыми. Предлагаем временный союз против общих врагов. И отдельно подчеркни, что я уже однажды успешно договаривался с АВАК. У нас на планете было живое «ядро», которое не считало нас врагами.

Симбиот послушно передал пакет. Биоформа шевельнулась. Одна из её «лент» приподнялась и вяло коснулась пола, как щупальце. Затем в воздухе прошла более сложная последовательность вспышек.

«Ответ: „сведения о локальном ядре зафиксированы. Ветка взаимодействия с носителем типа «Командир» уже существует в поле. Контекст: нестандартный, но не враждебный. Корона являлась орудием пытки и рабства. Её уничтожение — благоприятный фактор. Принятие временнóго союза: вероятно“».

Я выдохнул.

— Значит так, — сказал я вслух. — Добро пожаловать в наш маленький кружок самодеятельности. Сейчас мы попробуем освободить остальных ваших. А потом — вместе будем решать, как сделать так, чтобы этот корабль не убил ни нас, ни вас.

Биоформа слегка наклонила корпус — жест, который можно было счесть кивком.

«Добавление: „в обмен на помощь в восстановлении структуры поля носителя будут предоставлены знания о внутренних схемах узлов СОЛМО и навигационных контурах этого корабля“».

— По-моему, мы только что удачно прикупили консультационный пакет, — буркнул Баха.

— И не за кредиты, — согласился я. — Ладно, поехали дальше. Кира, ты с новым другом останься, следи за общим фоном. Как только кто-то из освобождённых начинает вести себя нестабильно — сразу орёшь. Баха, на меня. Будем по очереди вскрывать короны. Симбиот, готовь шаблон протокола, чтобы каждый раз не проламывать чужую сеть головой.

«Формирую универсальный контур, — ответил мой пассажир. — Предупреждение: с каждой новой интеграцией общая нагрузка на симбиотический комплекс носителя возрастает».

— Ничего, — усмехнулся я. — Ты у меня крепкий. Не в первый раз границы возможностей расширяем.

Процесс вскрытия корон оказался… рутиной. Страшной, нервной, рискованной, но всё равно рутиной. Пятый раз — легче, чем первый. Десятый — проще, чем пятый. К двенадцатому рука уже почти не дрожала.

Мы работали как бригада хирургов под обстрелом.

Сначала подключение симбиотов к очередной короне. Изоляция техномодуля. Отковыривание его от поля носителя, как клеща. Переброска минимального питания в симбиотический комплекс пленника. Пульсация. Ждём.

Кто-то из АВАК приходил в себя быстро, кто-то поднимался медленно. Один вообще не выжил — ткань его тела просто рассыпалась в серую крошку, когда корона была отключена. Симбиот сухо констатировал: «слишком поздно, структуры необратимо деградировали».

Кира выматерилась тогда так, что даже я впечатлился.

— Ему пофиг, — глухо сказала она, когда я посмотрел на неё. — Он слишком давно был мёртв, чтобы его жалеть. Я просто… ненавижу, когда какая-то железяка считает, что имеет право так долго издеваться над живым.

— Запоздалое милосердие — тоже милосердие, — тихо ответил Баха.

К концу работы в зале уже не было статичных платформ с неподвижными телами. Вместо этого по кругу стояли — и плавно колыхались — двенадцать активных биоформ АВАК. Ещё трое оставались в тяжёлом состоянии, их симбиоты едва держали структуру. Остальные — либо умерли при вскрытии, либо оказались полностью выжженными внутри.

Но и этого было много. Очень много. Общий фон поля симбиотов изменился. Ощутимо.

Если раньше корабль чувствовался как огромная, холодная туша с редкими всполохами остаточной активности, то теперь по нему, как по сухой степи, пошли первые порывы жара. Живое поле, множество связанных между собой узлов. И я — в центре этого клубка, как паук в паутине. Или муравей в муравейнике, хрен его знает.

Симбиот комментировал:

«Общий потенциал союзных симбиотических структур вырос на три порядка. При наличии координации возможно локальное подавление большинства периферийных узлов СОЛМО, оставшихся на корабле».

— Вот, — сказал я, оглядывая зал. — Теперь это выглядит как нормальная банда для захвата вражеского корабля. Не в обиду вам, ребята.

Один из АВАК — тот, которого мы освободили первым, условно