Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

одноклассниках Ники, о мальчике, сыне Анжелики, который работает в административном управлении у Марковой, о больнице, где у него свои люди, и люди эти надёжные — они не выдадут Нику.

Он говорил и говорил, но в какой-то момент поймал насмешку в глазах полковника и замолчал. Резко. Словно ему вентиль перекрыли.

— А вы даже врать, как следует не умеете, Олег Станиславович, — Долинин покачал головой. — Не удосужились состряпать более-менее правдоподобную версию. В общем так. Нику из больницы мы вытащим. Это сложно, но реализуемо. А у вас есть час на раздумья. Мне нужна информация о человеке, кто слил вам данные о готовящейся операции. И заодно фамилии тех, кто с вами в деле. Или вы, может быть, прямо сейчас готовы всё рассказать?

— Нет, — устало вздохнул Мельников.

— Тогда у вас час.

И, крутанувшись на каблуках, Долинин вышел из комнаты. Дверь громко захлопнулась.

* * *

На часы он теперь не смотрел. Не было никакого смысла. Разговор с полковником длился минут сорок, и даже если предположить самое невероятное — сейчас всё прояснится, и его выпустят — он всё равно уже опоздал. Безбожно опоздал. А смотреть, как стрелки часов отсчитывают последний час его жизни (а в том, что это последний час, Мельников не сомневался, прочёл свой приговор в холодных серо-голубых глазах полковника), это уж увольте.

Смерти Олег не боялся. Вернее, боялся — кому он врал. Но вот страх за сына был сильнее. Он вспомнил слова полковника «в больницу, где сейчас работает ваш сын» и внутренне содрогнулся. У военных свои понятия об этике и морали, но как-то хотелось всё же верить, что Долинин не опустится до того, чтобы причинять боль его сыну. Но кто знает…

Перед глазами мелькнуло лицо Сони, страх, обида в родных зелёных глазах. Он сгорбился, запустил пальцы в волосы и беззвучно застонал.

Сколько он просидел так, он не знал. Ему показалось, что совсем немного, потому что, когда дверь вдруг опять распахнулась, он вскинул удивлённый взгляд, в котором стоял один-единственный вопрос: «Что, уже всё? Так быстро?»

Но задать его он не успел. В проёме возник симпатичный худощавый молодой человек, с хитрыми живыми глазами и чуть курчавящимися волосами. Помощник Величко, Слава… Слава Дорохов. Правая рука главы производственного сектора. Откуда он здесь?

— Здравствуйте, Олег Станиславович, — Дорохов улыбнулся, шагнул вперёд и протянул руку. — Вы меня помните? Я — Дорохов Слава. И… вам привет от Константина Георгиевича.

Глава 14. Дорохов

— Добрый день, Родион Артурович.

Комендант девяносто третьего этажа, где теперь обитал Слава Дорохов, расплылся в фальшивой счастливой улыбке, упитанные, гладковыбритые щёчки зарделись румянцем, и в Славиной голове опять всплыло определение из какой-то старинной, допотопной книги — голубой воришка. Ни названия, ни автора книги, ни даже о чём она, Слава, хоть убей, не помнил, но вот само словосочетание просто идеально подходило этому невысокому, плотно сбитому человечку, с круглым бледным лицом, которое легко вспыхивало всякий раз, когда Слава доставал бумажник.

— Право же, Родион Артурович, не стоит утруждаться. Ну что ж вы так… — вялые, блестящие губы коменданта изображали виноватую улыбку, глазки опускались в пол, а пальцы шустро пересчитывали полученные купюры.

Славу это всё забавляло и веселило. Чёрт, иногда действительно стоило стать подпольщиком, исключительно ради вот таких моментов. Ну и, конечно, ради тайных звонков той, при мысли о которой у Славы сладко ныло в паху — вряд ли они оба признавались себе в этом, но риск, нотки опасности, искрящиеся, как золотые пузырьки в бокале игристого вина, придавали их отношениям особый романтический флёр старых чёрно-белых фильмов, прогоняли скуку и тоску, два чувства, которые Слава не переносил до зубовного скрежета. Да и она… она тоже не переносила.

— А вы сегодня что-то припозднились, Родион Артурович, — старый лис, всегда именовавший Славу исключительно этим дурацким именем-отчеством, под которым Слава Дорохов числился в документах комендатуры этажа (ни разу не сбился, пройдоха), вскинул на Славу блёклые глаза, обрамленные короткими рыжеватыми ресничками. — Уже ведь почти шесть.

Слава на самом деле припозднился.

Разговор с дядей Моней, который сам Слава планировал уложить в полчаса, растянулся почти на час, Соломон Исаевич был так обрадован тем, что племяннику потребовался его совет, что Славе пришлось выслушать всё, что думает его дядя по поводу работы своего преемника и вообще по вопросам транспортировки готовых изделий. Слава специально выдумал проблему, касающуюся дядиного сектора логистики, понимая, что сделает ему приятное. И не ошибся — дядюшкины потухшие глаза загорелись, обрюзгшие старческие щёки вспыхнули, а даже голос, до этого печальный и унылый, вдруг окреп и помолодел. А под конец у дяди и вовсе проснулся аппетит, но этого уже Слава — помня о котлетках — вынести не смог и под предлогом важной встречи выкатился из квартиры Соловейчиков.

Встреча действительно была и действительно важная, и, что самое приятное, очень удачная, как, впрочем, и весь сегодняшний день: обе задачи, поставленные перед Славой Дороховым полковником Долининым, были близки к решению, и вот разве что положенный звонок Алинке, один из двух, приходящийся на вторую половину дня, он не успел сделать вовремя — слишком торопился на вторую встречу, которая принесла совершенно неожиданные плоды.

— Дел сегодня много было, Дмитрий Матвеевич, — Слава вежливо улыбнулся.

— Да, дел нынче у всех много, — притворно вздохнул комендант и скосил глаза.

Слава, мгновенно уловив смену настроения в тоне «голубого воришки», достал ещё две купюры из бумажника, который он так и не успел убрать, и сунул их в мягкую ладошку коменданта. Конечно, комендант девяносто третьего был свой, прикормленный ещё сто лет назад, но осторожность никогда не помешает, тем более, Славин светлый лик висел теперь не только на всех КПП, но и во всех комендатурах, и в комендатуре Дмитрия Матвеевича в том числе, и то, что Слава был до сих пор на свободе объяснялось исключительно тем, что чистый звук чеканной монеты вызывал у этого кристально честного человека неконтролируемый приступ куриной слепоты.

— Ну и как здоровьечко ваше, Дмитрий Матвеевич? — Слава, веселясь про себя, сопроводил взглядом купюры, быстро исчезнувшие в кармашке жилета коменданта. — Как давление?

— Да бог с вами, Родион Артурович, какое тут здоровье. С новыми-то порядками. И давление шалит, конечно, шалит…

Дмитрий Матвеевич, по-стариковски шаркая, проводил Славу в главный офис своей конторы, потоптался для приличия на пороге, вздохнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой застеклённую дверь, жалюзи на которой были предусмотрительно опущены. Слава выждал пару минут, прислушиваясь к удаляющимся шагам коменданта, потом набрал знакомый