Пушинка в урагане (Контуры нового мира). Часть 2 - Сергей Юрьевич Ежов

Вечером, мы с Ириной Георгиевной и Генрих с Анной Сергеевной сидели в нашей семейной гостиной и беседовали. Мы сидели на одном диванчике, а Генрих с Анной расположились на другом. Генрих завладел рукой Анны и теперь поглаживал её. Лицо кайзера выражало блаженство и покой. Анна нежно ему улыбалась, и вообще выглядела счастливой. Но вот она задала вопрос:

— Папа́, я немножко не поняла: мне обязательно менять вероисповедание?

Генрих тоже заинтересованно оглянулся. Я пожал плечами:

— Анечка, я и не знал что ты настолько религиозна.

— Откровенно говоря, папа, я вовсе не религиозна, скорее меня пугает необходимость учить новые молитвы и выучивать новые обряды.

— Ну это не самая великая трудность. В православии обязательными считаются, если не ошибаюсь, двунадесять молитв, ты их знаешь?

— Разумеется. У меня отлично по Закону Божию. — улыбается Аня.

— А в протестантизме, если я ничего не путаю, используются практически те же, только не на старославянском, а на немецком языке. Я прав, Генрих?

— Если откровенно, то я выкинул из головы все на свете молитвы, как только завершилось первоначальное обучение. Более того, когда наш миноносец опрокинуло волной, и я с тремя матросами выбирался наружу, никто из нас не молился. Зато мы крепко надеялись на наших товарищей, которые были на поверхности и всеми силами помогали нам. Но я уважаю чужую веру и чужие убеждения, знайте это. Политические соображения говорят что Анне Сергеевне следует принять вероисповедание мужа — в Германии, как и в России некоторые люди придают преувеличенное значение вопросам веры.

— Если вопрос ставится таким образом, то я согласна. — покивала головой Анна Сергеевна — Моим условием будет отсутствие давления по религиозным вопросам. Ты согласен Генрих?

— Германия просвещённая страна, а я человек достаточно широких взглядов. Обещаю лично растоптать любого, кто осмелится поднять такой вопрос.

— Хорошо, этот вопрос мы согласовали. Генрих, Вы меня простите, но как отец я не могу не заботиться о душевном комфорте своей дочери. К делу: остаётся вопрос взаимоотношений Анны с Вашей матушкой.

— Здесь очень простой ответ, дорогой друг: я очень люблю свою матушку, но не позволю ей изливать своё недовольство на мою дорогую жену. Я просто стану держать матушку на расстоянии от двора, правительства и политики. И придавлю как насекомое любого германского подданного, вздумавшего поиграть в политику при дворе моей матушки. Собственно, после беседы с Вашим верным сотрудником, генералом Власьевым, я понял как использовать двор моей матушки: она станет лакмусовой бумажкой в деле проверки германских аристократов и чиновников на лояльность к действующей власти. Несколько встреч в год с матушкой Анне Сергеевне придётся перенести — сами понимаете, протокольные мероприятия… Но не больше. И всегда между ними буду находиться я. Правда не исключено, что моя матушка проникнется к Анне Сергеевне дружескими чувствами. Кто знает?

— Да, извивы человеческих страстей и стремлений совершенно непредсказуемы. Но помните, Генрих, я Вам доверяю любимую дочь, и надеюсь на Вас как на брата.

— Пётр Николаевич, Ирина Георгиевна, я понимаю какое сокровище вы мне доверяете, и клянусь сохранять Анну даже ценой собственной жизни.

На этом мы разошлись по комнатам.

* * *

Когда объединённый флот пересёк Атлантику, выяснилось, что мы недооценили силы неприятеля. Как выяснилось, последний британский король перед своей бесславной кончиной отдал приказ всем боевым кораблям британского флота уходить в САСШ и служить им.

Часть британских капитанов и экипажей отказалась выполнять приказ мёртвого короля исчезнувшей страны, и вернулись на Остров, и, уже там примкнули к одной из сторон. Другие нашли себе новых хозяев — так стало известно о переходе отряда кораблей под управление Британской Ост-Индской компании. Были и те, кто продавал свои крейсера и броненосцы кому угодно, и на вырученные деньги устраивались в Австралии, Новой Зеландии или где-то ещё. Несколько таких кораблей приобрели и русские представители: уж лучше тратить золото, чем жизни. Но многие выполнили приказ, и флот САСШ усилился более чем на двести боевых кораблей разных классов, имеющих очень мотивированные на бой команды. В это число вошли и боевые корабли флота Метрополии, прорвавшиеся из Англии в САСШ во время Трёхнедельной войны. Впрочем, значительная часть экипажей по приходу в Америку уволилась, посчитав свой долг исполненным. Американцы добавили в команды своих добровольцев взамен выбывших, и как сообщала разведка, усиленно проводили учения, направленные на боевое слаживание вновь созданных корабельных соединений. Учитывая опыт прошедшей войны американцы теперь насыщали все свои корабли зенитными средствами, и на производителей оружия пролился золотой дождь: флот скупал пулемёты, лёгкие скорострельные пушки и шрапнельные снаряды к ним. Инженеры сочиняли станки для этой разнотипицы стреляющего барахла, а прожектёры осаждали двери военного и морского ведомств, а то и капитанов отдельных кораблей со своими творениями. Одно из предлагаемых решений, кстати, было вполне здравым, правда не для кораблей, а для стационарных объектов вроде городов, портов и заводов: аэростаты заграждения. Но по счастью, от изобретателя, пехотного майора, моряки отмахнулись, а ведь аэростаты заграждения могли доставить нам определённые сложности в будущем.

Главной базой нашего флота стала Гавана, откуда можно легко контролировать всё Южное и большую часть Восточного побережья САСШ. Вторую базу наши флотоводцы собирались создать в Галифаксе, но идея провалилась: оказалось что город переполнен английскими вояками, как флотскими, так и сухопутными, убежавшими сюда из «Старой доброй Англии». При приближении нашего флота к Галифаксу мы обнаружили огромное количество зениток и очень грамотную сеть береговых батарей. Получив фотографии с самолётов-разведчиков, штаб нашего флота решил пока не связываться с Галифаксом, и вторую базу основать в Гамильтоне, на Бермудских островах. Флот пришел туда, и остановился вне пределов видимости. Первое, что сделал