Матабар VI - Кирилл Сергеевич Клеванский

думал с тобой по-хорошему, — продолжал то ли шипеть, то ли задыхаться старший инспектор. — По мелкой марже пройтись. А ты думаешь, что раз тебе повезло лучей понабрать и в Большом задницу посадить, ты лучше нас? Думаешь умный самый? Страдать ты у меня будешь, господин Эгобар, — вежливое обращение чиновник буквально сплюнул. — На коленях пару лет поползаешь, задницу мне полижешь, пару сотен эксов выложишь и тогда, глядишь, я не стану топить каждое твое исследование в военный архив, как непригодное к гражданской продаже. Где печать моя⁈

— Сейчас, господин старший инспектор, — спохватился, спотыкаясь, Карим.

Еще недавно такой важный, а теперь такой же маленький, насколько и худой. Не в прямом смысле, конечно, а в переносном.

В случае, если печать или иное исследование имело свойства двойного назначения, то проводилось собеседование с магом, по которому надзорный орган решал — оставить ли исследование, с нужными рекомендациями при реализации, в гражданском поле или отправить на дополнительную проверку военным. Увы, военные, если что-то получали в свои руки, больше уже никогда и никому не отдавали. Что, в целом, объяснить весьма несложно.

Но в том-то и загвоздка, что военные не платили так щедро, как Рынок Заклинаний. Никаких роялти с продаж, а ставка всегда фиксированная. «Туманный Помощник» у военных стоил бы ровно двенадцать эксов и ни ксо больше.

Пока Карим рылся в шкафу, Ардан постепенно отходил от услышанного.

Он практически в лотерею выиграл, только с обратной смысловой нагрузкой. Таких вот отделов «первичного собеседования» по разным управлениям Гильдии не меньше нескольких десятков. Но ему не повезло попасть именно сюда.

— У вас нет такого пра…

— Ты мне еще про мои права расскажи, недоросль безмозглая, — перебил Лунский, буквально начиная трястись из-за… Ардан, если честно, не понимал из-за чего. Он встречал разных людей, Первородных и даже демонов — но таких странных, еще никогда. — Думаешь первый такой? Кто про права мне вещает или еще какую ерунду. То же мне — светоч науки. Платить будешь. За сегодняшний визит пятьдесят эксов. И еще двадцать за хамство.

И тут до Арда, наконец, дошло. Так вот что означает «мелкая коррупция органов власти» о которой, порой, рассуждал Борис Фахтов. Интересно, а чем, по сути, это отличалось от того, чем промышляли бандиты Шестерки, когда взимали плату со своих подопечных за то, чтобы те могли не опасаться, что их лавку или небольшое предприятие подожгут, разграбят или что-то похуже произойдет с ними самими.

— Вы же просто вредите научному прогрессу, — Ардан, признаться, был возмущен.

— О, поверь, щенок, это я тоже уже слышал. Про прогресс. Про крючкотворство. Про месть, — Лунский самодовольно ухмылялся. Самодовольно и властно. Будто от одного его слова зависела судьба целого континента. Спящие Духи! Он же просто мелкий чиновник! — Знаешь, сколько таких тут стояло? Разобраться обещали со мной, когда на ноги встанут? Только ноги-то эти так легко обломать. Пара слов. Пара знакомых. И вот твои исследования уже никогда, никогда не окажутся где-то дальше, чем запасники военных.

Мелкий чиновник… сколько через него проходило таких вот, условно, «Эгобаров». И даже если из всего перечня нашелся бы один будущий Гранд Магистр Лукас Крайт, которого не получила Империя, то…

И все это из-за денег? И для того, чтобы набить поплотнее свой и без того не лезущий ни в какие рамки, живот? Чтобы брюхо было потолще.

«… свои исследования Лорд Аверский завещал Гильдии Магов…»

«…Вы Ард Эгобар. Офицер Империи…»

«… Во славу Империи, дорогой друг! Прощайте…»

— Думаешь мне не плевать, щенок? Я такую жизнь тебе обеспечу, что ты сам приползешь, чтобы…

Лунский говорил что-то еще, но Ард его не слышал. Он только чувствовал спертый запах прокуренный лаборотори, видел изнуренное бесконечными исследованием и службой лицо Гранд Магистра, а слышал, как все тише и тише билось сердце в груди лорда, пока и вовсе не перестало.

Пока одна, как Аверский, Крайт, как профессора в Большом, как сотни, если не тысячи других Звездных магов разменивали свои жизни на бесконечных ступенях Звездного знания, какой-то мелкий чиновник, которого с трудом хватило, чтобы закончить факультет уездного университета, а затем протолкнуться внутри Гильдии; едва-едва зажегшего пару лучей…

Ардан, все же, почувствовал укол. Не обиды. Чего-то другого. Чего-то темного. Не черного, но темного. Одновременно холодного и жгучего.

По стеклу зазмеились узоры инея, а изо рта инспекторов вырвались ледяные облачка.

Ардан был зол. Зол за всех тех, других магов, кто стоял здесь, перед лицом этого несчастного, интеллектуально неуклюжего, жадного человека и боялся за свое будущее.

По-настоящему зол.

Он встретился взглядом с Лунским.

— Я пришел сюда, господин Лунский, заполнить бумаги касательно своего исследования и пообщаться по рабочему интересу, — голос Ардана звучал так, как звучит молодой осенний лед, когда только-только схлопывается поверх реки. — Но вижу, у нас с вами есть и другие темы для общения.

— Что ты…

Ардан не дал ему договорить. Активируя в кармане медальон Черного Дома, Ард выпустил на волю свой Взгляд Ведьмы.

Разум Лунского оказался податливее теплого масла. Вспыхнул его амулет на груди, но Ардан отмахнулся от дешевой поделки, скорее выполняющей сигнальную роль, осведомляя владельца о попытке проникнуть в сознание, нежели его защищающее.

Карим и Милорад, тем не менее, поняли, что что-то не так. Первый бросил искать печать и потянулся к посоху, а другой остервенело дергал за шнур около своего стола. Пожалуй, если бы не переезд, то Арда бы тут же скрутил стационарный щит, но тот отключили, чтобы рабочие могли как можно быстрее закончить с работой.

Ард, не разрывая зрительного контакта с Лунским и продолжая продавливать его вялую защиту, ударил посохом о землю. Печати вспыхнули одна за другой и вскоре что Карим, что Милорад оказались в плену модифицированной «Ледяной Стены», которую Ард именовал «Ледяной Клетью». Те лишь стучали ладонями по холодным стенам и что-то кричали, но поделать ничего не могли.

Наконец Ардан, очередным усилием воли, проломился сквозь защиту Лунского и оказался внутри его сознания. И там было… противно. Не страшно, как внутри памяти маленького Луши, пережившего ужасы; не грязно, как внутри сознания Лорловой; и не стыдно, стыдно самому Арду, когда он подавил волю младшего библиотекаря Лизы в Большом.

И уж тем более здесь не стучали боевые барабанны, как в сознании орка Шангра’Ар; и не было ощущения, что стальная стена несокрушимой воли Алисы Ровневой легла ему на плечи неподъемным грузом.