Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

либо посажены, либо расстреляны. Решил «не рубить с плеча», а во всем тщательно разобраться. Он предложил создать совместную с Наркоматом угольной промышленности комиссию для тщательного разбирательства в обстоятельствах дела. В собранных им документах многократно фигурировало фамилия Архипов Александр, шестнадцати лет от роду. Словом, нужно было разобраться во всем.

И уже в пятницу двадцатого июня объединенная следственная комиссия Наркоматов угольной промышленности и внутренних дел приступила к своей работе. Все понимали, что дело непростое и планировали завершить разбирательство в течение примерно пяти дней, к двадцать шестому числу. Но планам членов комиссии, да, вообще, ни чьим планам в стране Советов не суждено было сбыться. Ведь, впереди было ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ ИЮНЯ, черный день календаря.

Глава 17

Больше ничего уже не будет прежним

* * *

Дом Архиповых

С самого утра воскресенья в доме все бурлило. Переживая по поводу гостей, Прасковья старалась везде успеть — и в готовке праздничного обеда, и в дополнительной уборке. В доме только и слышался ее громкий голос:

— … Саня, вылазь из своей кузни, и живо мыться! Вода уже согрелась! Грязный, как поросенок, что люди скажут? И мыло не забудь, слышишь? Мыло, говорю, новый кусок возьми! Чтобы весь отмылся! Увижу, что грязный, за стол не пущу!

— … Паша, лезь на чердак! Чаво, чаво⁈ Еще посуда нужна! Видишь, что тарелок не хватает! Только осторожнее, смотри не убейся! И три стакана еще захвати!

— … Нет, ну вы посмотрите, и этот извазюкался⁈ Петька, негодник, ты где успел чистую рубашку испачкать⁈ Посмотри на себя, чистый разбойник с большой дороги! Быстро снимай, я ее сейчас застираю…

Доставалось и мужу, который от греха подальше сбежал во двор и у забора зубоскалил с проходящими мужиками.

— Федор, где тебя там носит⁈ Я тебя чего просила⁈ Федя, ты самовар посмотрел⁈ Я тебя спрашиваю, ты самовар посмотрел? Там что-то краник подтекал, починить нужно. Федор, ты где?

— Ты на дорогу поглядываешь? Заблудятся еще, они ведь первый раз здесь.

Тем временем с пристроя, где у нас была летняя кухня, тянулись вкусные ароматы, заставлявшие всех шумно сглатывать слюну и то и дело оборачиваться в ту сторону. Прасковья сегодня особенно расстаралась, чтобы перед гостями в грязь лицом не ударить.

— … Федор, куда руками лезешь? — она сразу же замечала, если кто-то раньше времени тянулся к угощениям. — Вот гости придут, тогда и будем есть!

— Санька, помылся⁈ — это уже в мою сторону кричала. — Тогда, давай картошку чистить!

— Пашка, где тарелки с бокалами⁈ — тут она заметила праздно шатавшегося по двору среднего брата. — Я же тебя просила их с чердака достать! Забыл⁈ Бегом за ними!

— А где Петька? Куда делся этот шалопай⁈ — с тестом в руках Прасковья застыл у окна, высматривая самого младшего из сыновей. — Петя? Живо иди сюда? Федя, ты его не видел? Выпорю, негодника, когда появится! Так ему и скажите, что сниму портки, и отпорю ремнем! А если мало будет, то батьке скажу и он добавит…

Но никто на ее крики, угрозы не обижался. Все знали, что никого она не поставит в угол, никого не лишит сладостей, а уж тем более никого не будет пороть. Муж добродушно кивал на каждое ее замечание. Мол, все сделает в лучшем виде. Сыновья с улыбкой кивали и с готовностью бежали по ее поручениям.

… Словом, это был еще один воскресный день из жизни большой и дружной семьи, которая привыкла вместе встречать хорошее и переживать плохое.

* * *

п. Паркоммуна (поселок имени Парижской коммуны)

«Нет ничего крепче родственных уз» часто говорили старейшины клана моего мира. «Род — превыше всего» выбито в камне в Священной пещере нашего клана. Каждый из Подгорного народа впитывал эти слова с молоком матери, и проносил их через всю свою жизнь, строго их придерживаясь и не отступая ни на шаг.

В моей новой семье я видел отражение своего родного мира с его культом семьи, рода и клана. Здесь точно также чтили старших, помнили о старых «корнях» и держались своих. Как и в моем мире, радовались каждой встрече, разговору, печалились разлуке.

Все было как у нас, давно уже понял я.

— … Бать, а кто из них кто? — я с любопытством щурился, стараясь разглядеть гостей в приближавшейся телеге. — Впереди твой брат и мой дядя, да?

Высокий, и удивительно похожий на отца, мужчина как раз смотрел на нас и махал рукой.

— Он самый, мой родной брата Серега! — радостно оскалился отец, тоже замахав руками. — Мы с самого детства с ним, «не разу не расставались». А как он в Киев махнул, почитай, три года уже не виделись. Серега!

Возница, тоже улыбка до ушей, бросил вожжи и кинулся навстречу.

— Серега! Вот же орясиной вымахал! — братья с чувств так хлопали друг друга по спинам, что на всю улицу треск стоял. — Не узнать! Поди хлопцы за уши тянули, чтобы еще подрос! Ха-ха-ха!

— Федька, а ты мамон отрастил! И чем тебя таким вкусным Прасковья кормит? Прасковья, прекращай, а то у него уже рубашка рвется!

Так, с шутками и прибаутками, они оказались во дворе, где и началось знакомство двух семей. Жены-то уже видели друг друга; три года назад Сергей и Фекла приезжали к ним. Дети же еще не видели друг друга.

— Это мои пацаны! — отец с гордостью в голосе подтолкнул сначала меня, а потом и Пашку. Петька, младший, вцепился в юбку матери и настороженно пялился на родственников. — Санька, старший, шахтер растет! Уже в шахту со мной ходил, вместе уголек рубили!

— Гарный хлопец! — брат отца одобрительно кивнул, протянув мне руку. — Давай поздороваемся, племянник.

— Это Пашка с Петькой!

— Одни пацаны, значит. А это мои, дивчины! — дядя в свою очередь показал на двух девочек-подростков примерно моего возраста, с любопытством разглядывающих нас. — Чернявая — Леська, белявая — Наталка. Вот и познакомились, а то родную кровь в глаза не видели. Так, кто хочет гостинцев с самого К[ы]ева?

Что за глупый вопрос? Я даже фыркнул от удивления. Кто же от гостинцев откажется? А вдруг там шоколадные конфеты? Вдруг, те самые, которые «Мишки в лесу»? Мой рот тут же наполнился слюной от предвкушения.

— Вот, племянникам по нашей вышиванке привез! Тебе, Саня, вот такую, чтобы