Мишень для левши (сборник) - Игорь Джавадов

Для начала Костюк влепил Сморудову выговор «за недостатки в воспитательной работе с личным составом». Затем приказал назначить Турлюна постоянным дежурным на контрольно-пропускной пункт. Тем более, что сержант практически не спал, а служить ему оставалось всего ничего. Саничев навещал Турлюна, беседовал с ним и даже кое-что записывал в блокнот. Сморудов вызвал лейтенанта на беседу и спросил, о чем он может разговаривать с чокнутым казаком. Саничев доложил, что в свободное время собирает фольклор, а Турлюн знает кучу песен народов Кавказа. К этой теме у него жгучий интерес с детства. В подтверждение он спел песню из репертуара Бюльбюль-оглы. Аргументов у капитана не нашлось. Отпустив Саничева, он доложил Костюку, что беседа проведена, вопрос закрыт. Вялые мысли полковника прервал телефонный звонок.

– Костюк слушает.

– Товарищ полковник, докладывает дежурный по части капитан Сморудов.

– А, это ты, капитан. Новости есть?

– Докладываю: в военторге имеются иголки для стереокомбайна.

– А марка та самая? – оживился Костюк.

– Так точно. Лежат под витриной, семь рублей штука. Отдел культтоваров откроется в десять ноль-ноль. Я лично схожу и возьму для вас.

– Отлично! – потер руки полковник. – Еще что?

– Есть телефонограмма из Буды. Зачитываю: «Майор Бердлин и капитан Белов командируются в г. Москву. Номер путевки такой-то. Автомобиль марки такой-то. Выпустить и впустить без досмотра». Подписано: генерал-майор Эглин.

– Понятно. Погоди, почему телефонограмма? Ты сам-то где был?

– Я уже докладывал, что ходил в военторг, – обиделся капитан. – На улице осадки в виде дождя со снегом. Я продрог. Вернулся, включил кофейник. Пока варился кофе, телефонограмму принял лейтенант Саничев.

– Кто? – не веря своим ушам, переспросил Костюк.

– Виноват, товарищ полковник! – перепугался Сморудов. – Вы сами приказали чаще ставить Саничева на дежурство. Чтобы он, так сказать, меньше торчал на КПП и в других местах. Саничев мне как раз про черные дыры объяснял. Рисовал на столе мировые линии, которые показывают, как развиваются события в нашем мире. В прошлом и будущем. Тут телефон зазвонил, он трубку и снял. Кто же знал, что с Буды звонят. Накладка получилась.

– Накладка? – рявкнул полковник. – За накладку весной ты в отпуск пойдешь зимой! Слушай внимательно, капитан. Передай Саничеву приказ, чтобы он взял самосвал, двух молдаван из хозроты и немедленно отправлялся на коломенский карьер за щебнем. На автодроме, понимаешь, вторую неделю провал заделать не можете! В общем, пока эту черную дыру он щебенкой не засыплет, в часть пускай не возвращается. Там работы на сутки, не меньше. Горячее питание солдатам обеспечить на месте. Все понял?

– Так точно! – отчеканил Сморудов. – А почему на коломенский? Ведь барановский карьер в два раза ближе.

– Делай, что тебе говорят, – рассердился Костюк. – Об исполнении доложить через десять минут.

– Слушаюсь! – на другом конце провода осторожно положили трубку.

Костюк прошел на кухню и достал из холодильника бутылку чешского. После выпитого пива стало значительно легче. Даже молоточки куда-то исчезли. Снова зазвонил телефон. Сморудов доложил, что Саничеву приказ объявлен, до завтрашнего вечера он в часть не вернется. Иголка для комбайна куплена, наказ о горячем питании выдан.

Повеселев, Анатолий Тарасович отправился в ванную комнату и пустил горячую воду. Через минуту можно было слышать, как полковник плещется в ванне, напевая свою любимую:

Когда, забыв присягу, повернули

В бою два автоматчика назад,

Догнали их две маленькие пули,

Всегда стрелял без промаха комбат.

В девять часов утра по московскому времени из шахты бесшумно вынырнула транспортная платформа. Затрещали электрические искры, в воздухе запахло озоном. Повернувшись вокруг оси, платформа пристыковалась к стальному мостику приемного отсека. Щелкнули замки швартовочных рычагов, выравнивая платформу с бетонным полом станции. Тонко запел невидимый электромотор. Крышка люка выдвинулась на коленчатых рычагах вперед и откинулась наверх. Из пассажирской капсулы вышли двое, одетые в черные комбинезоны. Пройдя через турникет и стальную дверь с кодовым замком, они оказались в гаражном отделении. Здесь, как в музее, находились десятки автомобилей различных марок, представлявшие лучшие автозаводы.

– Карик, давай возьмем этот мерседес? – Белов с удовольствием похлопал по блестевшему черным лаком корпусу восьмицилиндрового лимузина.

– Ты меня удивляешь, – покачал головой Кари. – Откуда такие запросы у простого советского человека? Скромнее надо быть, скромнее. Лемех родился в простом русском селе. Деревенский паренек может быть шокирован видом машины для состоятельных миллионеров. Не говоря о том, сколько этот мастодонт жрет качественного бензина, который недешев даже в текущем десятилетии.

Покинув зал для иномарок, Кари подошел к видавшему виды миниавтобусу УАЗ. Он уверенно открыл дверцу с красной надписью «Лаборатория» и сел за руль.

– Нельзя привлекать к себе внимание, – объяснил он, вставляя ключ в замок зажигания. – Представь, что мы въезжаем в Москву 1986-го года на представительском мерседесе. Кто мы в глазах ОРУДа, или ГАИ, или как там сейчас называется эта служба? Правильно, преступные угонщики, поскольку мерседесы здесь редки. Простые люди на них не ездят. А на нас – рабочая униформа.

– Ананас, ананас, – проворчал Белов, усаживаясь рядом. – В эту декаду, может, и не ездят. Был у меня знакомый из девяностых, бывший тренер по футболу. Он основал газету объявлений, которую назвал «Из ног в ноги». Так вот, этот бывший тренер ездил на полноприводной «субару», которую купил в Сибири. И никто не придирался, откуда, мол, иномарка.

Подъехав к воротам, Кари нажал кнопку на пульте. Широкая стальная плита бесшумно отъехала в сторону. Вырулив на площадку перед гаражом, автомобиль проехал через автоматические ворота и оказался на территории воинской части, обнесенной глухим каменным забором. Возле проходной стоял смуглый солдат в длинной шинели. Длинным острым ножом он выстругивал палочку и что-то бормотал себе под нос.

– Кто это? – спросил Кари.

– Сержант Турлюн.

– Тот самый?

– Он, родимый. Шустрый парень! Ухитрился залезть в капсулу, которую Саток уже настроил на станцию Шеван. Пока вождь платформу искал, для Турлюна три года пролетели, как у нас три дня.

– А как он выжил?

– Турлюн – потомственный казак. Он показал индейцам высший класс верховой езды и завоевал особый авторитет. Иначе ему несдобровать. Канадские индейцы – народ суровый. Это вам не делавары из Массачусетса. Интересно, что он бормочет.

Белов щелкнул тумблером. В динамике возник хриплый голос сержанта:

С моря ветром дунуло на закате дня,