Рэдсайдская история - Джаспер Ффорде

– Я думаю, она скорее стремилась деморализовать рабочую силу, а не план выполнять, – сказал Джетро, как только мы вернулись в кабинет и продолжили разговор за стаканом муть-воды, тоскливо глядя на рецепт заварного крема. – Возможно, ей казалось, что нагружая нас тяжелым трудом, она делает нас лучше.

– А я думаю, что она просто жадная, мерзкая и напрочь гнилая внутри, – сказала Саманта.

Мне нравился их откровенный разговор. Они знали о Джейн и обо мне, и хотя они также знали, что я никогда не был Серым, считали меня союзником.

– Сколько людей здесь на самом деле работает? – спросил я.

Они объяснили мне систему посменной ротации персонала, рассказали, когда кому положено увольнение и сколько дается выходных. Когда прозвучал свисток, объявлявший вечернюю смену, у меня уже было понимание того, как работает фабрика, как производится огромное количество линолеума и почему такой жалкий доход.

– Отлично, – сказал я, – вот что мы сделаем. Все, кто переработал свой срок выхода на пенсию, уволен с конца их очередной смены. Все, кому задолжали выходные, имеют право брать по неделе отпуска через неделю начиная с сегодняшнего дня, пока не отгуляют все сполна. С учетом всего этого, насколько нам придется снизить производство?

Саманта и Джетро принялись бешено набрасывать сценарии и планы производства на обрывках бумаги, и через некоторое время им пришлось дойти до «в случае чрезвычайной ситуации для расчета разбить стекло», чтобы отцветоваться легкими оттенками математических способностей для проверки результатов.

– Мы можем производить около одной двадцатой от нынешнего уровня, – нервно прошептала Саманта, рассеянно вычисляя в блокноте комплексные суммы, поскольку могла вычислять еще двадцать минут.

– Великолепно, – сказал я, – так и сделаем.

– Ты уверен? – спросил Джетро. – Это чудовищно ниже назначенного нам производственного плана. Главный префект свихнется.

– Я ее муж, она не будет наказывать меня публично. Кроме того, мы никогда не намеревались выполнять план, и даже если получится, его просто опять поднимут.

– Но что скажет Главное Управление?

– Не знаю, – признался я, – но мы десятилетиями не выполняем наши планы по цветолому, и никто нас за это не наказал. Обращайтесь ко мне, если что-то понадобится объяснить, я возвращаюсь в город. Тут есть запасной выход? Пенелопа следит за мной, и я хочу позлить ее.

– Это туда, – Саманта показала мне нужный коридор. – Правда, что Банти свалила на тебя обязанность закончить сборку головоломки?

– У плохих новостей длинные ноги.

Виолетта расставляет все по местам

Ваше место в жизни утверждалось с момента прохождения теста Исихары. Все непонятные моменты исчезали бесследно, и ваше положение, влиятельность, ожидания и карьера определялись раз и навсегда. «Выбор, – гласит Слово Манселла, – ведет лишь к неопределенности и нездоровым спекуляциям по поводу альтернативных результатов. Выбор не иметь выбора – самый лучший выбор».

Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»

Магазин «Жизнь мечты» был закрыт, когда я вернулся в город, так что я переоделся в свой Свободный вечерний № 2 и пошел кружным путем в «Упавшего человека», посмотреть, нет ли там Джейн. Она сидела за своим обычным столом у окна, машинально вертя стакан разбавленной муть-воды. Когда я толкнул дверь, несколько Серых уважительно кивнули мне. Всем жителям было предписано выказывать должное уважение высшим цветам, но в данном случае уважение было искренним. Новости об увольнениях на линолеумной фабрике и отпусках разошлись по городу как пожар.

Я сел напротив Джейн, и люди почтительно покинули стол, чтобы дать нам поговорить наедине, хотя в кафе было довольно много народу.

– Привет.

– Привет.

Передо мной поставили глинистое молоко и сдобную булочку с изюмом, в которой не было изюма.

– За счет заведения, – объяснила Мелани, работавшая в эту смену, – мама заказала. Я добавила, кроме того, немного лакрицы и киноа. Моя тетя велела передать, что сожалеет по поводу твоего века. Ей было приказано.

Я сказал, что не держу обиды, поблагодарил ее и попробовал глинистое молоко. Оно оказалось на удивление вкусным.

– Я слышала, что на линолеумной фабрике хорошие перемены, – сказала мне Джейн.

– Пока да. Банти предложила мне тысячу баллов, чтобы обвинить тебя в убийстве Кортленда.

Джейн хмыкнула:

– Они на все пойдут. Что… – она осеклась, поскольку дверь открылась, и вошла Виолетта. Чайная, до того момента полная оживленных разговоров, внезапно погрузилась в гробовую тишину, все встали и вяло трижды поприветствовали нового префекта. Она коротко поблагодарила их, затем подошла к нашему столу и села. Она посмотрела на Джейн, потом на остальной зал, и люди, зная о ее власти и манере поведения, решили, что им лучше пойти куда-нибудь еще – минуты не прошло, а мы уже остались в кафе одни.

Виолетта сжала мою руку с деланой нежностью, затем повернулась к Джейн.

– Что же, – деловито проговорила она без глупого девчачьего жеманства, к которому мы привыкли, – у нас в прошлом были разногласия, Джейн, и, хотя я предпочитала смотреть сквозь пальцы на ваши с Эдвардом шашни, теперь я Главный префект, и с этим надо покончить. Место Эдварда рядом со мной, и с нынешнего момента он будет жить со мной в моем доме, как подобает консорту Главного префекта и выполнять все обязанности мужа – как официальные, так и супружеские, – как я сочту нужным и когда, где и как прикажу.

– Твой отец, господин Бальзамин и Гуммигутиха только что пытались нас убить, – напомнила Джейн. – И лишь благодаря чрезвычайной удаче мы сейчас не перевариваемся в брюхе какого-нибудь шакала.

Виолетта прищурилась и задумалась на миг.

– Они заплатили за свою – предполагаемую, но не доказанную – связь с этим преступлением. И уйдя в отставку вовремя, предавшись спокойной жизни и невмешательству, они отважно и самоотверженно обеспечили ровную и спокойную передачу ответственности за город.

Мы молчали, так что она продолжила:

– Недавний аудит Хроматического распределения по городу показал, что у нас перебор Зеленых – шестерых надо репатриировать в Зеленый Сектор немедленно. Я спрошу, нет ли добровольцев, но я имею право репатриировать их без консенсуса, если пожелаю. Я не буду настаивать на отъезде Джейн, но взамен за эту уступку я жду, что меня не будут унижать ни в моей работе, ни в браке. Мы поняли друг друга?

– Это не уступка, Виолетта. Тебе нужна моя победа на Ярмарке.

– Возможно, но не любой ценой. Кроме того, я слышала, что Джейми Бешеная Сука Можжевелли опасно безумна, и тебе очень повезет, если ты переживешь гонку, не говоря уже о выигрыше.

– Я побью Бешеную Суку, – сказала Джейн, – будь уверена.

Они уставились друг на друга. Вроде это дело должно было касаться меня, Джейн и Виолетты, но прямо сейчас мне показалось, что речь скорее только о Джейн и Виолетте.

– Итак, мы поняли друг друга? – повторила Виолетта.

– Я понимаю, что твои угрозы пусты. Мы с Эдди не планируем сдавать друг друга.

Виолетта посмотрела на меня:

– Это правда?

– Что? Да, мне… мне жаль, но это так.

Я хотел сказать это твердо и уверенно, но от волнения жалко пискнул. Виолетта снова посмотрела на Джейн и немного помолчала.

– Вскоре будет пересмотрена вакансия Главного Привратника, – сменив тактику, сообщила она, – и перемены могут пойти на пользу городу, тебе так не кажется?

Отец Джейн был Главным Привратником почти двадцать лет, и де-факто он был Главным Серым. Это была важная работа, он был популярен среди Серых, и справлялся он хорошо.

– Ты не посмеешь.

– Неужели?

– В Восточном Кармине семьсот двадцать два Серых, – понизила голос Джейн почти до угрозы, – и они могут решить прекратить работу, если почувствуют, что моего отца устраняют с поста несправедливо. Ты хочешь, чтобы в городе в течение недели после передачи власти начались беспорядки?

– Такие беспорядки, – ответила Виолетта, тоже понижая голос, – были бы весьма неразумны.

Они опасно жгли взглядом друг друга.

– Послушайте, – сказала Виолетта, – в Ржавом Холме тоже были беспорядки перед тем, как все вымерли от Плесени, так что подстрекать Серых к агрессии – это может