Больные души - Хань Сун

Больница не только исцеляет людей. Она создает людей новой формации, поддерживая витальность всего государства. Медицина – промышленность по клепанию новых людей. И промышленность крайне новаторская и инновационная.

Байдай пропала из поля моего зрения. Пошла искать, чем бы промочить горло? Я вклинился в толпу и отправился на поиски спутницы. Байдай потонула и пропала в море больных тел. «Нет-нет, Байдай, ты не можешь прямо так сразу взять да умереть! Как я без тебя справлюсь?» – кричал я про себя.

Меня охватили чувства бессилия и одиночества, к которым добавилась боль в теле. И еще я подумал, что когда-нибудь настанет мой черед быть экскурсоводом для новой группы больных. А я крайне сомневался в моих способностях донести до них что-нибудь умное. И может быть, тогда меня, блуждающего в потемках по выставке, тоже схватят и сделают из меня ходячий овощ на радость всем соседям по палате.

14. Хочешь жить – дай себя преобразовать и реструктуризовать

Опасаясь, что меня постигнет наказание и рано или поздно мне придется давать объяснения по экспозиции, я обратился за помощью к дяде Чжао. Может быть, его наставления были бы мне в помощь. Я неофициально прописал самому себе такую ежедневную процедуру. Все равно у меня было предчувствие, что если Байдай было уготовано покинуть меня, то было бы неплохо заручиться покровительством столь достопочтенного пациента больницы.

Я обратился к Чжао с первым вопросом:

– В прошлом было много специалистов, которые надеялись спасти нашу страну посредством медицинской науки. Но все они быстро поняли, что это осуществить не получится. Вот поэтому Сунь Ятсен – а он же был профессиональным врачом! – в конечном счете посвятил себя общественной деятельности и революционному движению. То же самое случилось и с Лу Синем: он бросил медицину, заделался писателем и стал исцелять сограждан кистью и тушью. Сунь Ятсен и Лу Синь видели в медицине средство воздействия поверхностное, которым искоренить суть проблемы невозможно. Неужели ни тому, ни другому не было дано предвидеть, что когда-нибудь мы будем устраивать друг другу «промывание крови»?

Дядя Чжао, изумленно глянув на меня, протянул:

– Мда, ты еще тот неуч… Да и все, о чем ты говоришь, было от ограниченности. Наши предшественники считали, что проблема страны была в «менталитете». Тем самым они – по элементарному незнанию – развели в разные стороны душу и тело народа. Спиральки ДНК тогда еще только предстояло обнаружить, и никто не знал, что каждый представитель отдельной расы наследовал некоторые общие черты. Ты же понимаешь, что радикализмом и политикой Сунь Ятсена и Лу Синя никак не могли искоренить корни социальных недугов и возвысить дух народа. А вот западные миссионеры в то самое время строили у нас новые больницы и помогли в период большой нищеты и великой смуты спасти массу жизней. Благодаря им тьма народу выжила и продолжила строить новую цивилизацию, современную цивилизацию. Именно за счет этого наша страна встала на общемировой путь прогресса, задала правильные параметры для развития медицинской науки, обеспечила искоренение всех болезней и окончательное отделение нас от шимпанзе. Так что в конечном счете все-таки медицина спасла народ.

– То есть мы полностью пошли на попятную? – растерянно уточнил я.

– Да, и только теперь мы можем впервые говорить о себе как о полноценных, современных людях, – несколько высокомерно заявил дядя Чжао.

В животе как нельзя некстати снова разыгралась боль. Мне вспомнился французский психолог Гюстав Лебон, который говорил о единстве души и плоти человека. Впрочем, мэтр Лебон тоже умер еще до того, как открыли ДНК. Но все равно рассуждения Чжао звучали неубедительно. Дядечка, обходя стороной все факты, свел мой вопрос к самой его простой и пошлой форме. Пожалуй, даже «Новости медицины и фармацевтики Китая» не осмеливались бы агитировать за подобные вещи. А значит, Чжао ждала кара. Но все эти мысли так и застряли у меня в голове. Скудных познаний не хватало, чтобы вступить в дискуссию с образцовым больным.

Дядя Чжао продолжил говорить о том, как посредством высокоточной медицины и индивидуального лечения наши тела и души, а впоследствии и все отдельные люди и вся нация, составят единое целое.

– Структура и функции всего, что можно представить, определяются тем, как мы обрабатываем атомы в наших клеточках. Меняешь гены – меняешь и мемы. Ты же знаешь, что такое «мем»? – Пустозвонство дяди Чжао весьма сильно действовало на нервы. «Мем» – это вроде бы что-то про то, как люди передают друг другу культурное наследие. Но что это за штука, я точно не знал.

Операцию по реорганизации моих генов, насколько мне было известно, сделали при помощи микророботов, вооруженных микроиглами. Эти аппаратики засунули мне в плохие клетки здоровые гены. Как указывалось в моей медицинской истории, операция была серьезная: мне обработали 57,9 процента всего генетического материала, в том числе частички с подозрением на дефекты. Так распорядились врачи. За все это я уже выложил немалую сумму (я никак не мог вспомнить, сам ли я был прежде состоятельным человеком, или это члены моей семьи были при деньгах). После этого лечебного перерождения, в ходе которого мне перебрали все внутренности, я уже не был – в биологическом смысле – тем же «я», переступившим порог больницы в незапамятные времена.

Я поинтересовался у Байдай:

– Странно получается. Зовут меня вроде как Ян Вэй. Предположительно, есть у меня где-то отец и мать. Но я как-то не ощущаю связи с этим именем. Кто же я тогда?

Девушка отозвалась:

– Ты еще находишь время, чтобы задаваться такими вопросами? Вообще, все мы должны думать об этом. Кто мы такие? Но по факту мало кто переживает по поводу таких материй. Можно сказать, что все мы – просто больные.

– Мне плевать на «мы». Мне важно, кто есть «я», – заметил я.

– Ну и кто же этот «я»? – спросила Байдай.

Ответа у меня не было. Впрочем, горевать и сокрушаться здесь было не о чем. Наверняка наше «Общество государственного оздоровления» организовало бы нам еще «генную прописку». Ведь в пристанище людей могут происходить самые непредвиденные изменения. «Новости медицины и фармацевтики Китая» заявляли, что все преобразования были во имя здоровья (снова-таки стоит помнить, что ни в одном учебнике по медицине вы такого термина никогда не сыщете, хотя в повседневной жизни с ним приходится сталкиваться постоянно). Нужно было всеми правдами и неправдами сделать так, чтобы люди могли жить и дальше. Если все люди будут продолжать себе жить, то можно было продолжать лелеять