Дети, сотканные ветром - Артём Ерёмин

так много работы в Соборе. Во-первых, тяжело выбрать время, когда его труд никому не мешал. Во-вторых, как объяснил Каспар, многие заторы в дымоходах и вентиляциях устраивают сами подмастерья, что не могло сойти им с рук.

К трудности своей работы Лев причислял запутанную систему коридоров и лестниц башни. Трубочист не забирался выше седьмого яруса, так как после располагались мастерские, которым без надобности пар. И в доступном лабиринте Лев порой подолгу плутал в поисках очередной кузни. Причём сами помещения, где трудились и обучались подмастерья, были для трубочиста запретным царством. Расчёты пара он забирал у помощников мастеров, которые в основном являлись подмастерьями на три-четыре года его старше. Некоторые даже сочувствовали ему, хотя не скрывали облегчения от лишения общения с Вапулой. Остальные же уделяли внимание Льву ровно столько, сколько нужно для того, чтобы отчитать его за задержку и передать записи для котельной.

Редкие встречи со знакомыми вьюнами сводились к мало-мальскому общению, которое нисколько не касалось их дел вне корпуса Ветра. И с каждым разом Лев отмечал, как скудеет число улыбок на их лицах.

– Что есть, то есть. Месяц ревун в краю Собора выдался впрямь себе в название, – сказала как-то Проша, на замечание Льва о настроениях в коридорах. – Небо седмицу не просыхает, аж выть хочется. И вьюнам-то слышала шибко несладко.

Она недоговорила, на них надвигался Каспар. По его ухмылке Лев догадался о том, что грядут изменения в образе жизни, выработанном им за полмесяца.

– Пора тебе, парень, проявить хвалёное мастерство, – сказал ключник. – Корпус Ветра следует подготовить к зиме. В книгохранилище тебя ждут нужные схемы. Время отработать хлеб.

Когда он ушёл, Проша ободряюще подмигнула Льву и тайком подлила в его взвар «позаимствованный» с учительского стола кленовый сироп.

Отделавшись от заданий Вапулы, мальчик спустился в подвальную часть Собора, библиотека располагалась на ярус глубже входа в котельную. Лев представлял, что увидит высокие полки с толстыми книгами, прикованными цепью, но всё оказалось скромнее. Небольшая комната с двумя длинными столами и с массивной кафедрой, за которой восседала сухопарая женщина. Её глаза сощурились и пробежались по одежде мальчика, отчего тот робко её разгладил.

– Добрый день, сударыня, я трубочист, – промямлил Лев.

– Вижу по следам сажи на полу, – сказала женщина и протянула пачку схем.

– Спасибо, – забрав бумаги, шёпотом поблагодарил Лев. – Не могу ли я спросить у вас книги, которые пригодятся мне в работе.

– Почему вы шушукаетесь? – громко осведомилась женщина.

– Я думал: так везде принято.

– Разве трубочисты – завсегдатаи в книгохранилищах? Что касается вашей работы, то мы обязаны снабжать прислугу Собора всеми имеющимися пособиями. Укажите координаты для поиска.

Видя, как замялся Лев, библиотекарша тяжело вздохнула.

– Труба, копоть, чистота… – она принялась отбивать код на медном аппарате и передёргивала со скрежетом рычаг, точно загоняя каждое слово как патрон. На последнем она вновь прищурилась на Льва и добавила: – Для безграмотных. Ожидайте!

Лев, вдруг подстёгнутый смелой мыслью, замер у столика:

– Сударыня, могу ли я найти сведения об особом блюстителе?

– Особом, – посмаковала слово библиотекарша. – Таинственном, редком, если я правильно понимаю вас. Тогда поиск должен быть узконаправленный, точный, а для того необходимо разработать сложные координаты. Для полного охвата желательно иметь допуск не ниже подмастерья высшего звена. Такой поиск затребует времени и ресурсов, и лучше бы для него заручиться подписью какого-нибудь мастера.

Вдохновение Льва сдуло, когда он увидел поднимающую бровь библиотекарши.

– Если, конечно, поиск важен не только чтобы удовлетворить юношескую пытливость?

– Разве пытливость не лучшая черта, какая есть в забитых глупостями головах подмастерьев, – послышалось позади Льва.

Язвительная манера речи сразу выдала Якова Полынь. Сомнения в принадлежности щетинистого балагура к учителям никак не отпускали Льва.

– Вот и мой друг, – продолжал Полынь. – Только ныне прокопчённый до косточек, он предстал пред стражем, преградившим путь к знанию. Фронталь, вы по обыкновению прекрасны. Так где мне расписаться? Думаю, с моим учительским положением мне по статусу навести шорох в вашем пыльном царстве.

Фронталь недобро покраснела. Казалось, она вытягивается к потолку, чтобы с высока атаковать зарвавшегося посетителя.

– Извините, мне не так-то сильно нужно, – поспешил оправдаться Лев.

– Зря. Учиться никогда не поздно. А изъясняться избитостью в мои года пора прекращать, – Полынь замер с болезненной гримасой. – Надо быть лучше всех в любом возрасте, и чем раньше ты начнёшь, тем легче будет вырваться из окружающей тягомотины. Заходи ко мне на занятия в сводное время.

– Учитель, вы же прекрасно знаете – подобное запрещено, – вклинилась библиотекарша.

– Тогда скажу, что у меня в вентиляции летучая мышь поселилась, – не унимался учитель. – Ты же не побрезгуешь посидеть в сторонке от других подмастерьев?

– Не вздумай соглашаться. Собор карает за пренебрежение к тайнам обучения.

Лев, втравленный в перепалку, сгорал от стыда. Его спас автоматон, выехавший из открывшейся за спиной Фронталь двери. В его складных руках была потрёпанная книга.

– Забирай пособие, – тон женщины намекал, что мальчик здесь лишний.

Отголоски ругательств, неприсущих, по мнению Льва, библиотекарю, преследовали едва ли не до корпуса Ветра. Трубочист знал, что вьюны до обеда не покажутся, и потому без раздумий вступил в проход. Его обдул тёплый ветер.

Вот она защита от непрошеных гостей, подумал Лев. Его клок волос послужил билетом.

Корпус Ветра представлял собой коридор со множеством дверей. Длинные лучины, наполненные жидкостью и пузырями газа, красили стены в тускло-жёлтый цвет. Сразу у лестницы находилась небольшая гостиная с камином, очаг которого порос паутиной. Убранство корпуса в сравнении с излишествами особняка, казалось убогим, как хмурость после солнечного изобилия. И ещё, по словам Пимена, в корпусе хозяйничают мышиные банды, и в скором времени ушастые будут взимать с вьюнов дань за ночные походы в туалет.

Льва привлекло движение в глубине коридора: человеческий силуэт метлой меланхолично загонял в угол мусор. Мальчику вспомнились разговоры Проши о жутком глиняном ходоке, и ему оставалось с ней согласиться. Одно дело – механизмы со схожей анатомией с людьми для замены их в работе, а другое – полное подражание человеку.

Не желая пересекаться с одиноким слугой корпуса, мальчик юркнул в гостиную. В камине покоилась мышь, и пауки сплели ей усыпальницу.

– С чего же начать? – Лев почесал затылок.

В коридоре корпуса ответа не было, как и того, кто может прийти на выручку.

Любой