Эффект пробоя - Августин Ангелов

— Да. Приходят тут разные недобрые соседушки два-три раза в год. Обычно, они требуют зерно, скот или рабов, — ответил Антон, сжимая наган. — Жена мне сказала, что в прошлый раз староста откупился мешками с зерном и двумя коровами, но, похоже, теперь бандитам с синими рожами этого будет мало.

Леся что-то быстро заговорила мужу, указывая в сторону центра деревни.

— Она говорит, что нужно предупредить остальных, — перевел Антон.

А я подумал, что раз деревня уже не первый раз сталкивалась с этими чудиками, то у местных, наверняка, выработан какой-нибудь план противодействия. Тем не менее, мы с Антоном одними из первых бросились по соседям. Кое-где уже слышались крики, люди выбегали из домов, хватая вилы, топоры и даже самодельные луки. В центре у главной избы, внутри которой, как я помнил, был оборудован красный уголок с портретом Сталина, с бюстом Ленина и даже со стенгазетой, собрались не только местные мужики, но и беженцы из новых поселенцев, пришедших из 1941 года, среди которых я узнал нескольких партизан с огнестрельным оружием. А еще заметил и несколько военных, которые держали в руках винтовки, причем, наскоро приставляя к ним штыки.

— Антон! — крикнул один из них, наверное, командир. — Ты с оружием?

— Да! У меня есть наган! — отозвался мой приятель.

— Тогда давай с нами! Остальные пусть закрываются внутри изб и защищают женщин и детей вилами и топорами. А мы к амбарам! Быстро!

Леся схватила меня за рукав и потянула за собой, указывая на свой домишко, приглашая, видимо, закрыться там вместе. Но, я вырвался.

— Я тоже пойду! — выкрикнул я решительно, не желая выглядеть трусом.

— Так ведь, твой «Вальтер» в оружейке! — бросил Антон, уже бегущий к группе местной самообороны.

Я огляделся и увидел у ближайшего забора тяжелую толстую палку с обрубленными сучками, похожую на посох. Не оружие, но лучше, чем ничего. Схватив дубину, я побежал за Антоном. Оглянувшись, я видел, как Леся вернулась к дому и закрыла за собой дверь, спрятавшись внутри.

А синелицые уже подходили к крайним деревенским постройкам. Они шли неторопливо, уверенные в своем превосходстве. Их вожака, — высокого, со шрамами на лице и в рогатом шлеме, — я уже видел однажды в Пигиливке, когда пошел на первое свое дежурство в дружине вместе с Григорием. Вожак тоже пристально взглянул в мою сторону. Может, узнал меня? Его глаза страшно белели на фоне синей рожи. И я понял, почему их местные называют Чудь Белоглазая. Потом он поднял руку, и весь его отряд остановился. А сам он что-то прокричал.

— Спрашивает, где староста, — перевел один из местных одному из наших белорусов, понимающих кое-как язык кривичей, а белорус перевел уже нам.

Из толпы вышел седой крепкий мужик с топором в руках. И нам снова перевели разговор.

— Староста недавно умер. Я за него. Чего опять пришли? Дань мы уже платили в начале лета!

— Мало! — синелицый оскалился. — Теперь давайте нам девок. Десяток молодух для моих воинов.

Толпа зароптала. Женщины прятались в избы, а их мужья только сильнее сжимали оружие.

— Теперь не будет вам никакой дани, — твердо сказал командир военных, который выступил вперед с винтовкой, к которой уже был приставлен штык. — Уходите, пока целы!

Вожак рассмеялся и махнул рукой, прокричав:

— Тогда возьмем сами!

Его воины приготовили копья. И тут раздался первый выстрел. А командир в гимнастерке, сжимая в руках винтовку, из ствола которой струился дымок после выстрела, рявкнул:

— Убирайтесь, черти синие, а то всех перестреляем!

Вожак синелицых схватился за плечо и зарычал от боли. Но все-таки выкрикнул какую-то команду. И синелицые бросились вперед, а партизаны и военные встретили их выстрелами, отчего несколько чудиков сразу упали. Но, остальные не останавливались, несмотря на потери. Видимо, помимо намазывания своих лиц перед боем синей глиной, они что-то такое принимали внутрь, отчего инстинкт самосохранения явно притуплялся. Берсеркеры, одним словом.

И они бежали прямо на нас, двигаясь зигзагом. Похоже, они были отлично обучены таким образом уклоняться от стрел. Но, как ни странно, против огнестрельного оружия такая уловка тоже срабатывала. Потому большинство синелицых успешно добежало. И с дикими боевыми воплями берсеркеры врезались в толпу деревенских защитников. И потому вскоре начался настоящий кровавый хаос. Нападавших встречали выстрелами в упор, штыками, вилами, топорами и ножами.

Антон рядом со мной стрелял из нагана, отбрасывая назад одного налетчика за другим. Но, их было слишком много. И они наседали со всех сторон. Я замахнулся дубиной и ударил ближайшего. Хотел попасть по голове, но, дубина скользнула по закругленному краю щита и попала по руке с топором. Противник пошатнулся, уронив топор, но, в ответ неожиданно ударил меня своим щитом в грудь. Я отлетел к забору, едва удерживая сознание. А синемордый рванулся ко мне. И в его правой руке вместо топора сверкнул большой нож, который он проворно выхватил из кожаных ножен, а тяжелый щит в другой руке тоже никуда не делся. К счастью, в этот момент ему прямо в глаз влетела пуля…

У Антона закончились патроны, но, вместо того, чтобы прятаться, он подбежал ко мне, пытаясь прийти на помощь.

— Вставай! — крикнул он.

Я вскочил как раз вовремя — второй синелицый уже заносил над Антоном топор. Я рванулся вперед, толкнул его щит изо всех сил, и удар пришелся мимо. Антон размахнулся и ударил сбоку рукояткой револьвера врага в лицо, одновременно другой рукой перехватив рукоятку топора. И синелицый отпрыгнул, оставив свой топор в руке у Антона и схватившись за рассеченную щеку.

Рукопашный бой продолжался. Но, врагов было слишком много. Деревенские отступали к своим домам. А винтовки военных и партизан стреляли все реже — патронов было мало, потому в дело все больше шли винтовочные штыки. Воздух наполнили боевые крики мужчин и визг женщин. И вдруг с другой стороны деревни раздался громкий рев мотора.

Все замерли. А из-за домов выкатился… старый сталинский трактор. На железных колесах, с отвалочным стальным щитом впереди, он тараном шел прямо на синелицых. На водительском месте находился мужик в кепке, а рядом с ним — еще двое с немецкими трофейными автоматами.

— Дави их, Петрович! — закричал кто-то.

Трактор рванул вперед. Оба автоматчика начали стрелять на ходу. И синелицые в ужасе бросились врассыпную. Вожак что-то крикнул на своем языке, и все остатки ватаги побежали