Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

— Что такое, командир? — спросил он, резко поменявшись в лице.

Однако, я уже командир. Интересно. Хотя, это ведь наш первый общий бой, причем не против тупоголовых зомби, а против людей. Не очень хороших бойцов, но все же они были гораздо опаснее чисто благодаря огнестрельному оружию.

— Да ничего хорошего, — сказал я. — Похоже, придется ампутировать.

— Эй! — воскликнул он. — Не надо!

— Да шучу я, — я усмехнулся, хлопнув его по плечу. — Полежишь, и затянется.

На самом деле нет, нужно оперировать, но ни у кого из наших таких навыков нет. И я, судя по всему, тоже мало что в этом понимаю. Так что остается рассчитывать только на обезболивающие и антибиотики.

— Куда уж ты с такими шутками, — укоризненно проговорил Степаныч. — Сам в крови весь, как бы тебя за зомби не приняли.

Он помылся, побрился и натянул на себя новую одежду, которой его снабдил Игорь, благо размер у них был один, и больше не был похож на бомжа. Выглядел нормальным членом общества. Единственное — оружия я ему так и не дал. А они, вроде как, умеют им пользоваться.

Черт. Я завтра планировал до тайника съездить, а послезавтра уже убираться из города. Но что-то мне подсказывает, что я даже встать не смогу. Это сейчас я на адреналине, двигаюсь. А чуть отойду, и все саднить начнет.

— Так, — сказал я, понимая, что пришло время командовать. — Артура занесите, уложите. Лекарства у нас есть, дайте ему антибиотики и что-нибудь болеутоляющего, я там кеторол видел. Степаныч, пошли со мной, я тебе оружие выдам, вооружишь остальных, только научи пользоваться. Я сейчас — не боец, так что распорядись караулом. Мало ли, кто на выстрелы придет.

— Принято, — коротко кивнул он. На самом деле, как протрезвел действительно стало видно военную выправку.

— Забери у Валеры стволы, которые он со жмуров собрал, вычисти. Спать сегодня никому уже не придется. Завтра никуда не поедем, днем отоспимся.

— Прав ты, — он почесал лицо. Похоже, борода у него быстро растет, щетина уже появилась. Я вот это ощущение ненавижу, а ему, может быть, и нравится, как она по коже скребет.

— Пошли тогда, — я похромал в сторону входа в дом.

Девчонки и Степаныч подхватили Артура и понесли внутрь. Его комната находилась на первом этаже, так что его уложили там. Яна снова стала что-то колдовать вокруг него, а я подумал, что нужно дробь вытащить. А сам я с этим вряд ли справлюсь. Тяжело будет.

— Лика, — сказал я. — Пошли со мной тоже. Ян, зайди потом к Наташе, успокой ее.

Яна согласилась, Лика только кивнула, без всяких намеков. И втроем мы двинулись в сторону лестницы.

Поднявшись наверх, я передал Степанычу все стволы, которыми не собирался пользоваться сам, и запас патронов на всякий случай. Он разберется, что и кому дать, я почему-то ему доверял. После этого старик развернулся и ушел, а Лика осталась.

— Дверь закрой, — попросил я, усевшись на кровать и отложив в сторону пистолет-пулемет. Плевать, что заляпаю, простынь всегда выбросить можно, если что. Да они и не так нужна, я на голом матрасе посплю, не обломаюсь.

— Что, опять сосать? — спросила она, выполнив требуемое. Резко повернулась ко мне.

— Смешно, но сейчас не до этого, — ответил я. — Дробь будешь выковыривать. Она под кожей, пощупаешь, там такие шарики. Я тебе нож дам, вот им и достанешь ее.

Ее лицо вдруг резко разгладилось, на нем появилось выражение испуга.

— Я не смогу, — чуть ли не заикаясь проговорила она.

— Сможешь, — ответил я. — Куда деваться? Нужно быть полезной. Не бойся, я ничего не почувствую. А ты меня еще и разговором отвлечешь.

Крякнув, я наклонился и вытащил из-под стола рюкзак и достал из него бутылку виски. Двенадцатилетняя выдержка, судя по производителю, из Ирландии. Параллельный импорт, наверное, либо паленка. Ладно, сейчас не до этого. Дробь ковырять — это реально очень больно будет, так что лучше обеспечить себе анестезию. Тем более никакой наркоты у нас для этого нет. Остается только бухло.

Сорвав пластиковую накладку на бутылке, я сделал несколько больших глотков, поморщился. Пить такой вискарь вот так вот — пошло, но мне сейчас не до культурного распития.

— Держи, — протянул я бутылку девушке.

Она взяла и тоже присосалась. Потом закашляла — то ли слишком крепкий напиток для нее оказался, то ли не в то горло пошло.

— Да не пить, — сказал я. — Это чтобы руки протереть.

— Это чтобы руки не дрожали, — ответила она, прошла мимо меня и уселась на кровать, слева. Потянула руку, похоже, хотела нащупать дробь под кожей, но тут же отдернула. Боялась сделать больно.

Я снова наклонился, взял со стола нож, разложил и щедро облил его виски. Хоть какой-то антисептик. А потом протянул ей, я рядом поставил пустую пивную банку, которая осталась со вчера.

— Давай, — сказал я. — Пальцами нащупываешь шарик, режешь, вытаскиваешь его и кидаешь в банку. Только лишнего не кромсай.

— Может, все-таки Яну позовем? — спросила она. — Она все-так физкультурница, что-то да знает.

— Нет, — жестко ответил я. Мне не хотелось говорить, что ей я доверяю больше всех. Тем более, от боли я, скорее всего, вырублюсь. — Дай бутылку.

Она снова передала ее мне, и я сделал еще несколько глотков. А потом закрыл пробку, отложил ее на стол.

— Ну, делай, — сказал я, выдохнув. Алкоголь уже ударил в голову, и боль действительно притупилась.

Лика взяла нож, но не спешила начинать. Сидела рядом, крутила его в пальцах, будто пытаясь собраться с духом. Я молчал. Торопить её смысла не было. Уже не горело — в прямом и переносном смысле.

Я ощущал тепло её тела, лёгкое движение воздуха, когда она выдыхала. Ладони у неё наверняка были влажными от страха. Но я заметил, что руки не трясутся. Относительно спокойна. Может быть, алкоголь помог.

— Всё нормально, — сказал я. — Просто делай.

Она кивнула. Положила одну ладонь мне на бок, пальцами осторожно нащупывая под кожей дробины.

— Чувствуешь? — спросил я.

— Да, — ответила она сдавленным голосом. — Они прямо под кожей, неглубоко.

Я не смотрел на неё. Просто ждал.

Она наконец приступила. Я отвернулся, уставился в стену, чтобы не мешать ей. Нам всем сложнее делать работу, когда кто-то смотрит, наверное это еще со школы идет, с контрольных. Почувствовал, как её пальцы стали чуть сильнее давить на кожу. Потом холод металла. Резкий укол.

Больно. Будто в бок загнали кусок раскалённой проволоки и провернули. Я выдохнул, стиснув зубы.

— Не дёргайся, — сказала Лика. Резко, решительно.

Я усмехнулся. Выдавив одну из дробин, она