Шайтан Иван 5 - Эдуард Тен

— Главная наша сила в огневом бое, рукопашная, самое последнее наше применение.

— Отлично, но в рукопашной, мы должны быть лучше любого противника. Поэтому, каждый пластун должен уметь сражаться с холодным оружием, так и без него. Базу должны знать все. Андрей Владимирович, выделите в сотни по пять инструкторов и по одному стрелку из стрелкового взвода. Не навсегда, на три месяца. Егор Лукич, что со старшинами?

— Да все хорошо, командир, хабар брать все умеют. Хорошие ребятки, основное я им растолковал. Кашеваров, тоже учим ну и остальному, понемногу.

Потом, стал отвечать на множество вопросов, основную часть перекинул на Андрея. Самый главный вопрос, с оружием, решится только в начале июля, пока пользоваться имеющимся. Решил выдать в сотни по двадцать ружей и пистолетов первого образца в хорошем состоянии.

— Через неделю проведём вручение пластунки, новым бойцам и командирам. Авансом, — подчеркнул я, — потом будем посмотреть.

Совещание закончилось.

— Командир, поговорить надо, — спросил Егор Лукич. Мы остались с ним вдвоём.

— Бойцы сдали польский хабар, со всем остальным собралось немало. Надо что-то с деньгами делать, чего они лежат без толку. Можа чего ещё придумать. Давай командир думу думай.

— На всё хватает? — удивился я.

— Питание, обмундировка, остальное в порядке бойцы содержат. Опять же зерно и муку исправно поставили. Базар прибыль положенную даёт, с лошадок изрядно прибыло. Ну и с ковров. Вспоможение обязательно, тем кто нуждается, не так уж чтобы очень, но баловать нельзя. В основном вдовам у кого детишки малые. Теперь, ещо, денежное довольствие нам положено. Так что сбережение собралось аж девять с половиной тыщ, с копейками. Твои доли исправно откладываю у Бусина, на счёт. Ассигнации остались чутка, остальное сменял на серебро. Сам знаешь народ не очень берёт их. С телег, фургонов и кухонь всё своё получили. Люди довольны, за тебя молятся, свечи в церкви ставят.

— Почему за меня? — не понял я.

— С твоим приходом и пошла жизнь в гору. Который год народ живёт в спокойствии, работает. Горцы довольны тожа, достаток стал появляться. Как говориться, живи и радуйся. И всё благодаря тебе, Пётр Ляксеич. Не журись, командир, что есть, то есть. Мы тут, ужо, беспокоиться стали, как прошёл слух, что ты цесаревича спас. Графа тебе присвоили. Стали поговаривать, что не вернёшься ты до нас. Вот и стал тревожиться народ.

— Ну, это ты дал маху, Егор Лукич, — постарался я скрыть тёплую волну удовлетворения, которая накрыла меня от слов старшины. — Незаменимых людей не бывает.

— Не скажи, Пётр Ляксеич, можа, так оно и было бы, ежели у народа выбор был. Так нет его, выбора то. Как свезёт. Вот народ и вцепился в тебя, как в соломку утопающий. Народ он такой. Дай волю, кто в лес, кто по дрова. Не можно без хозяина.

— Ладно придумаем что-нибудь, позже. После пятого мая уйду я в рейд, с малым отрядом. Дело уж больно важное.

— Добро, командир. — Старшина собрался уходить.

— Вот, что, Егор Лукич, ты сообрази посиделки малым кругом. Сын у меня родился и у князя, сын, через три дня после моего появился. Отпраздновать нужно это дело.

— Ну, командир, поздравляю. Конечно, сделаем, как положено. — оживился, Егор Лукич.

— Только без лишнего шума, по-семейному, а то знаю тебя, развернёшься на всю ивановскую. — строго предупредил я.

Вчера с почтой получил письмо от Дмитрия Борисовича, в котором сообщалось, что Катерина родила мальчика двадцатого марта, а Мара родила двадцать третьего. Мамочки и сыновья здоровы. Перед совещанием взволнованный Андрей прискакал потрясая письмом.

— Пётр у нас сыновья родились.

— Знаю, успокойся, озадачил старшину, обязательно отметим. — постарался я успокоить Андрея, который весь день ходил возбужденный и радостный, как будто ему присвоили чин генерала. Хотя, признаться откровенно, в прошлой жизни мне не довелось испытать чувство отцовства. За то в этом мире и жена, и сын родился. Известие конечно радостное, но пока непонятное. Наверное, надо увидеть сына, подержать на руках, тогда и ощущать себя буду по другому.

Поздно вечером заглянул Паша.

— Командир, тут к тебе просится, говорит, что ты ждёшь его?

— Приведи. — я догадался, кто меня спрашивает.

Вошел горец в тёплом бешмете.

— Здравствуйте господин, я от Ашота. — он поклонился приложив правую руку. — Меня зовут Исхак.

Кивнул в ответ.

— Паша, проводи гостя, покорми и пристройте на пару дней. Исхак, по базе не шататься. Послезавтра выходим. Свободен.

Что-то меня беспокоило. Не тревога, а именно беспокойство. Поэтому решил выйти и встретить караван на перевале с десятком разведчиков Кости и моими ближниками. — Может перейти перевал? Расстояние больше сорока вёрст. Идти с сотней Миши рискованно.

Селения за двадцатью верстами после Баташа уже были не совсем дружественны нам. Хотя уже потихоньку втягивались в орбиту Базара. Удобные безопасные дороги привлекали жителей. Выбор товаров был изрядный. Всё необходимое для жизни и даже чуть роскоши в виде ювелирки из серебра, дорогих тканей. Особенно ценились стальные топоры, лопаты, пилы и косы изготовленные семейством Соболя. Отец Тихона с моей помощью развернул отдельно стоящую кузнечную мануфактуру. Это уже был производственный комплекс. Особенно хорошо продавались фуры и простые телеги, сельхоз инструментарий. Подал Тихону идею изготовления стальных плугов. Егора Лукича с Анисимом озадачил создать артель наподобие МТС. Бригада из пяти железных плугов со стальным лемехами, запряжённые парой наших лошадей, вспахивала наделы станичников за определённую плату. Распробовав это нововведение, казаки быстро сориентировались и порой дело доходило до хватания за грудки. В другое время МТС могло заниматься другими делами связанными с перевозками и всем прочим, где нужна тягловая сила. Вдохновлённый Егор Лукич принялся за организацию МТС внедряя в жизнь мои мысли. Заняться постоянными перевозками по определённым маршрутам, грузовыми и пассажирскими.

— Ну, Пётр Ляксеич, голова. Я ж говорил Анисим, наш командир, мастак на придумки дельные.

— Эт, да, Егор. Казалось бы чего проще. Вот оно, на виду лежит. Почему так, командир ведает, а мы, словно слепые котята. Пока мордой не ткнут, ни чего не видим. — вздохнул Анисим. — Наверно богатые все такие учёные и прозорливые?

— Не-ее, Анисим, не то говоришь. Вона князь Андрей, Михайло Лермантов, али других возьми. Они ж сосунки супротив Петра Ляксеича, хотя и образованные, все в рот ему заглядывают. Бойцы, что в Петрбурхе с ним были, бают, что ого какие большие люди с