Лето, пляж, зомби 7 - Наиль Эдуардович Выборнов

Толкнулась чуть вверх, встав на цыпочки, и наши губы слились воедино. Я сам не понял, как это произошло, но почувствовал вкус вина и мятных конфет. Сладко было — словами не передать.

Это продолжалось несколько секунд, а потом я не выдержал, толкнул ее к стене, прижал, и поцеловал уже по-настоящему.

И только потом мне в голову пришла мысль — что же я это вообще делаю?

И дело было не в том, что я скорблю по поводу Лики. Просто… Мне вообще не хотелось привязываться. Потому что я понял, как это тяжело — терять то, к чему успел прикипеть.

Для удовлетворения физической потребности в сексе я мог бы пользоваться Бренной. И она наверняка была бы не против, пусть это и было больше похоже на драку, чем на близость. А тут… Тут чувствовалась только нежность.

Я оторвался от нее, посмотрел сверху вниз, и заметил, что на щеках у Саши играет румянец. И меня затопило.

Не знаю, что именно она ко мне чувствовала… Но тут явно не было желания обладать, как у Лики. И там… Было понимание, что она специально привязывалась к самому доминантному самцу. Здесь же… Скорее благодарность за то, что я ее спас и вообще.

Я вдруг почувствовал себя подростком после первого поцелуя, который не может собрать в голове свои мысли.

— Ну вот, вроде как дома, — промямлил я. — Пойдешь?

— Пойду, — она улыбнулась. Но только вот не туда.

Она вдруг вывернулась из моих объятий, и потащила меня дальше по коридору, но не в сторону медпункта, а в противоположную. Туда, где была лестница.

— Эй! — только и оставалось вскрикнуть мне. — Куда ты меня ведешь?

— Удивишь, — она обернулась, как-то лукаво улыбнулась, и двинулась дальше.

Я вдруг почувствовал себя как теленок на веревке. Странное ощущение. Но причин этому было несколько — во-первых, я уже успел напиться, во-вторых — как-то оно мне было в новинку. Не демонстрация доминирования, не насилие. А что-то такое странное.

— Идем, — проговорила она, когда я на секунду остановился, протащила меня по лестнице.

Остановились мы у двери моей комнаты, и к моему удивлению она вытащила из кармана ключ и отперла дверь.

— Эй! — воскликнул я от неожиданности. — Это как?

— Подобрала, — она снова пьяно улыбнулась. — Тут некоторые ключи сразу к нескольким дверям подходят. Сэкономили на замках. Да и, Край, это же детский лагерь. Кто тут что воровать станет?

Она открыла дверь, вошла первой, огляделась и сказала:

— Как будто казарма, только маленькая. Никакой индивидуальности. И про твою личность ничего не поймешь.

— Это кубриком называется, — пробормотал я. — Да и не мое же оно. Какой смысл обставлять, все равно, возможно, валить скоро придется?

— А когда все будет спокойно? — она повернулась ко мне, затащила внутрь, продолжая при этом держать за ладонь, но теперь уже взявшись обеими руками. — Когда у тебя будет свой дом, ты его обставишь?

— Наверное, — я пожал плечами. — Я об этом не задумывался, если уж совсем честно.

Зажмурил на секунду и попытался вспомнить. Если уж я жил в Москве и ездил на очень редкой по нынешним временам БМВ, то и квартира у меня должна быть соответствующей верно?

Но нет, не помню. Вообще ничего не вспоминается, если уж совсем честно говорить. Но деньги были, так что наверное обставил.

Хотя, если я большую часть времени по командировкам заграничным мотался, то не факт. Прям уж совсем не факт.

— Ты чего, голова болит? — услышал я беспокойство в голосе Саши.

— Нет, — покачал головой я и открыл глаза. — Просто пытался вспомнить.

Повернулся и закрыл дверь в комнату, после чего мы двинулись вперед и уселись на кровати друг напротив друга. Я посмотрел ей в глаза — пусть и блестящие от выпитого, но все равно какие-то внимательные что ли.

Думаю, мы могли бы стать с ней друзьями. Настоящими. Такими, каких у меня сейчас нет.

Ну а как можно подружиться с человеком, если знаешь, что сегодня его, возможно, придется под молотки отправить? Сложно это. Совсем уж сложно.

Вот Вирус, Жид, Фрай — это были настоящие друзья. Это я помню. Потому что делили все поровну — и бой, и пиво в солдатском баре и шлюх в таком же солдатском борделе. Несмотря на то, что номинально среди них я все-таки считался командиром.

С Сашей же не так. Есть понимание, что я ее буду беречь, причем до последнего. Да, именно так.

— О чем задумался? — спросила она, продолжавшая все это время наблюдать за мной.

— О дружбе, — ответил я.

— Ты немного странный, — сказала девушка. — Я твоих эмоций прочитать не могу. Прям вообще.

— Ага, шизоидная направленность личности, — кивнул я.

— Это ты с чего взял? — она вдруг нахмурилась.

— Да придумалось просто.

Ничего о направленности личности в моем личном досье, которое я прочитал на той военной базе, не было. А информация там была. И обследовали нас внимательно — кого попало не отправляли в заграничные командировки.

— Ну вот и не придумывай больше, — как-то даже зло проговорила она. — А вообще, по тебе видно, что ты хороший. Я это еще, когда ты нас из больницы вытащил, поняла. Даже раньше, когда ты спать лег в палате, а я к тебе пришла.

— Уж не знаю, — я покачал головой. — С тобой многие не согласились бы. Ты и сама сегодня не согласна была, вроде как. Я подумал, что ты на меня обиделась… Ну, что я с Наташей так.

— Испугался, что общаться больше с тобой не буду? — спросила она.

Я отвечать на этот вопрос не хотел. Потому что сам ответа не знал. Разобраться в том, что чувствовал к ней, не мог. Тут уж очень многое смешивалось.

«За полковыми дамами не ухаживай. Не заводи грязь в своей полковой семье, в которой придется служить десятки лет». Это я откуда помню?

А, да. Кодекс чести русского офицера. Странные дела, как я могу вообще его знать? Читал, значит.

А тут…

— Ты интервью решила со мной провести? — вопросом на вопрос ответил я.

— Ну, ты не уклоняйся, — она усмехнулась. — Отвечай.

Она упорная.