Воля дороже свободы - Анатолий С. Герасименко

Петер кашлянул.

– Ага, – сказал он. – Ясно. Ну и воздух здесь, да?

Кат моргнул. Столб на горизонте исчез. «Померещилось, что ли?»

–Пойдём, – сказал он. – Нужно отыскать что-то с крышей. И желательно с целыми стенами.

Тут он сообразил, что забыл проверить духомер. Закатал рукав плаща и обнаружил сюрприз: прибор не светился. Совсем. То ли необычно долгое путешествие по Разрыву вытянуло всю энергию до капли, то ли духомер был сбит с толку местным магическим фоном.

Обдумывать варианты Кат не стал.

– Пневма нужна, – бросил он. Петер ещё не успел откликнуться, а Кат уже вытянул руку и поймал его взгляд. Чуть расслабился в предвкушении знакомой истомы, что вот-вот прокатится через руку в грудь и разольётся по телу, наполняя, освежая…

Ничего не было.

Ни истомы, ни притока энергии.

Петер стоял с остекленевшими глазами, Кат шевелил пальцами перед его лицом – и всё.

Он даже забыл про счёт времени и спохватился лишь тогда, когда увидел, что у мальчика дрожат коленки. Кат тут же отдёрнул руку, и Петер обессилено брякнулся на задницу.

– Ух, – пролепетал он, – вот теперь чувствую…

«Зато я ничего не чувствую», – сердито подумал Кат. На всякий случай он проверил духомер. Камень по-прежнему был мёртв и тускл.

Петер глубоко дышал, приходя в себя.

– Воды попей, – сказал ему Кат. – И колбасы возьми. С сухарём.

Петер вяло кивнул и полез в сумку. Пока он ел, Кат с тревогой прислушивался к себе. Он не ощущал колотья в пальцах, тошноты и прочих симптомов упыриного голода. Однако не приходил самый главный признак насыщения, который всегда безошибочно и победоносно указывал на то, что в жилах течёт вдоволь пневмы.

Кат не был пьян.

Он ещё раз задрал рукав и пристально изучил духомер. Прибор выглядел исправным – насколько может быть исправным кусок камня, вставленный в стальную оправу. Но он оставался просто камнем, белым, как варёный рыбий глаз. Без малейших следов волшебства.

Впервые за много лет Кат не знал, сколько энергии осталось в его собственном теле.

«Вот ведь сволочь, – подумал он. – И как проверить?.. А если придётся в Разрыв убегать? Это ж самоубийство выйдет. И пацан теперь пустой, как лузганная семечка».

Петер между тем доел сухарь с колбасой и поднялся на ноги.

– Я в порядке, – заявил он надтреснутым голосом.

Было ясно, что в ближайшие два-три часа его лучше не трогать.

– Тогда пойдём, – сказал Кат, – раз в порядке.

Они спустились с холма и побрели вдоль цепочки курганов. Похоже, давным-давно это действительно были цистерны для топлива или ещё чего-то: одинаковые, круглые, вросшие в землю.

– Тут была война? – спросил Петер вяло.

Кат повёл плечом:

– Джон так сказал.

– Интересно, живые остались?

– Надеюсь, нет, – буркнул Кат.

Обогнув широкую, заполненную смоляной жижей яму, они с Петером направились вдоль линии столбов к гигантскому бункеру. Его бетонный бок, весь в щербинах и трещинах, возвышался над землёй на десяток саженей. Входа не было видно.

– Демьян, – сказал Петер, – отчего здесь всё такое? Почему вообще бывают войны, а?

Кат поскрёб голову: из-за магического фона кожа под волосами немилосердно чесалась. «Всё ему «почему» да «отчего»…»

– Почему бывает смерть? – спросил он.

Петер повёл подбородком.

– Ну… Так устроено, – сказал он растерянно. – Люди живут, потом умирают.

– Вот и на войне: люди живут, потом умирают. Много и сразу, – под ботинком Ката что-то хрустнуло. – Так устроено. Сколько история помнит – столько это и тянется. Война – часть человеческого существования. Неотъемлемая.

– Но это же кошмар, – возразил Петер вконец упавшим голосом.

– Жизнь вообще страшноватая вещь.

Петер помолчал.

– Я знаю, – сказал он тихо. – Но война, она… Она хуже всего. Богам нужно было прекратить войны. Раз и навсегда.

Кат фыркнул:

– С чего бы? Богам нравилось воевать. Думаю, к Батиму они тоже руку приложили. Как следует приложили, с размаху. Так что богов сюда не впутывай. Людям самим надо дорасти до того, чтобы прекратить войны.

– Думаешь, они смогут когда-нибудь? Ну, дорасти?

«Какая разница, что я думаю», – Кат высморкался в два пальца.

– По одиночке, может, и смогли бы, – сказал он. – Но это нужно сделать всем одновременно. А люди очень херово организуются для чего-то хорошего. Вот для плохого – это да, легко.

Он по привычке оглянулся.

Нахмурился.

«Что за дела?»

Над разрушенным городом снова виднелся кривой столб. Казалось, на этот раз он был гораздо ближе.

– Почему ты… – Петер остановился, поглядел назад. – Ой.