Астрофобия - Влада Ольховская

забыла коммуникатор в своей комнате? Получается, вызвала она его отсюда, но направила в кабинет? Или ему вообще показалось? Рино отменил вызов, и звук прекратился. Он нажал на повтор, и очень скоро трель зазвучала снова. Может, Фионы в спальне и не было, зато ее коммуникатор определенно находился там.

Рино снова постучал, на этот раз уверенней, громче.

– Фиона!

Ответа не было. Пожалуй, следовало бы тут же вызвать полицию… Мысль об этом мелькнула и пропала. Во-первых, Рино не привык к кому-то обращаться за помощью. Во-вторых, он предпочитал лишний раз не связываться с кочевниками.

Он готов был взломать замок, но сначала попробовал открыть дверь – и с удивлением обнаружил, что замок и так деактивирован, в комнату мог попасть кто угодно.

За порогом царила тьма – та самая, хрестоматийная, которую даже в открытом космосе отыскать не слишком просто. Потому что космос полон звезд и туманностей, которые не потухнут за один миг. Зато отключить освещение в одном помещении очень легко, и тогда извне свет способен проникать только через открытую дверь.

Рино прошел по этому свету, как по дорожке, зависшей над бездной. Он попытался рассмотреть, что его окружает, но зрение пока подводило.

– Фиона, ты здесь? – снова позвал он.

Продолжать осмотр в темноте он не собирался, у Рино, как и у любого сотрудника технического отдела, был с собой фонарь. Пилот просто не успел его включить…

Он так и не понял, как это произошло. Рино не был каким-нибудь там спортсменом, для которого главным достижением стали показательные выступления. Он участвовал в боевых вылетах, порой он дрался в рукопашном бою, его не подводили ни инстинкты, ни навыки.

А вот сейчас подвели. Кто-то таился во тьме, дожидался, когда Рино окажется ближе. Этот кто-то напал сзади, резко, так быстро, что Рино и сообразить не успел, что происходит, прежде чем на его затылок обрушился удар – и тьма его поглотила.

Когда он очнулся, в комнате уже горел свет и было чертовски шумно. Яркое сияние резало глаза, голова пульсировала болью, так что Рино пришлось зажмуриться. Отвлеченный всем этим, он даже не сразу понял, что не просто лежит на полу, он прижат к полу, а его руки уже скованы наручниками за спиной.

Рядом с ним говорили, причем громко, а он не мог разобрать ни слова. Такое с ним случалось впервые… Потом его подняли на ноги – не помогая и не заботясь о его самочувствии, резко, и от этого движения по горлу пробежали рвотные спазмы, но обошлось без прощания с остатками пищи. Позориться перед кочевниками не хотелось – а именно их красные глаза пялились на Рино со всех сторон.

– Какого хрена? – с трудом произнес он. Опускать голову перед этими огрызками генетики он не собирался! – Вы что устроили? Совсем страх потеряли?

– Нормальные такие предъявы от убийцы! – хмыкнула девица постарше.

– Ты что несешь?

– Тебя сейчас понесу на выход!

Он верил, что она шутит, до последнего. Не смешно? Ну так и что, все знают, что у кочевников специфическое чувство юмора!

Но потом взгляд Рино упал на зеркало, расположенное возле шкафа – там он как раз отражался в полный рост. Удерживаемый двумя кочевниками. С ног до головы покрытый кровью – и отсутствие серьезных ран намекало, что кровь эта не его.

Кочевник, державший в руках переносной анализатор, с необъяснимо довольным видом кивнул:

– Так, у нас есть подтверждение! Кровь реально его начальницы, а на ноже, которым он ее резал, сохранилась и кровь ветеринара. Похоже, закрываем дело!

* * *

Это было слишком просто, слишком показательно. Их будто носом ткнули в якобы правильный ответ, но этого почему-то никто не замечал. Сатурио не испытывал никакой симпатии к Рино де Бернарди, но он предпочитал руководствоваться фактами, а не своим отношением к людям – хотя бы потому, что отношение к людям у него было по большей части плохое.

После убийства того ветеринара Бернарди вел себя абсолютно спокойно. Он совершил нечто настолько жестокое, кровавое, явно возбудившее убийцу, а потом… что? Забыл об этом, внезапно стал идеальным актером? Нет, Сатурио чувствовал: пилот не притворяется. Его пытались выставить существом, которое днем спокойно, а ночью превращается в монстра. Но это уже мифология какая-то!

Да и потом, тело Фионы до сих пор не нашли. В комнате была ее кровь, судя по состоянию Бернарди, она сопротивлялась. Так куда же исчез труп? Другие кочевники предположили, что Фиона сумела оглушить нападавшего и убежать, она ведь все-таки тоже была военной! Однако ее раны оказались слишком серьезны, и она умерла в лабиринте технических коридоров станции.

Звучало вполне логично, однако поверить в такое у Сатурио все равно не получалось. Скорее, на теле Фионы остались указания на настоящего убийцу, иначе и труп бы использовали как доказательство вины пилота.

Сатурио попробовал объяснить все это отцу, но тот лишь отмахнулся. У Отто сейчас была забота поважнее: успокоить обитателей станции, которым и так стало слишком много известно об убийствах. Вот, монстр в клетке, спите спокойно! Сатурио считал, что это тоже ошибка, однако ему хватило благоразумия промолчать. Он знал, что его никто не поддержит.

Но это не означало, что он сдался. Пока его братья и сестры искали тело Фионы, он сосредоточился на работе с базами данных и личным осмотром жилых комнат. Тогда он и обнаружил то, чего втайне опасался – и чему не был удивлен.

Уже с этими данными он снова пришел к отцу.

– Знаю я это твое выражение лица, – вздохнул Отто. – Амина называет его «праведное упрямство». Ты отличаешься от остальных, и по большей части это хорошо, но иногда бесит.

– Прошу меня простить, – без малейшего раскаяния отозвался Сатурио.

– Прощение ему нужно, конечно… Ладно, излагай давай то, что сейчас добавит мне работы!

– У нас еще трое пропавших – без Фионы, с ней тоже все неясно. Я обнаружил, что личные маяки трех человек отключены, показания с них уже несколько дней не передавались на центральный компьютер.

– Возможно, поломка?

– Я зашел в их комнаты, там никого нет. Люди, которые с ними работают, тоже никого не видели в этот срок.

– Я бы сказал, что у нас завелся серийный убийца, но он у нас и так был, – покачал головой Отто.

Вот и настал момент для самой опасной темы в разговоре… Сатурио тянул с этим до последнего, старался получше подобрать слова, но в конце концов пришлось смириться и говорить как есть.

– Я не думаю, что за этим стоит Гюрза.

– Дожили… Ты его адвокатом заделался?

– Нет! – оскорбился Сатурио. – Я по-прежнему ненавижу эту тварь! И если у меня появится шанс убить его, я убью. Но, приписывая ему все преступления на корабле, мы ставим под удар сами себя.

Ненависть кочевника была искренней, и Отто заметил это. Барретт-старший чуть успокоился, откинулся на спинку кресла, продолжая наблюдать за сыном.

– Излагай, – позволил Отто. – Почему ты считаешь, что это не забавы Гюрзы? Убийства кровавые.

– Да, но несоответствий теперь больше, чем сходства. Гюрза убивал кроваво – и никогда не прятал тела, наоборот, он выставлял свою работу напоказ. А у нас тут пока только одно найденное тело и четыре пропавших! Да и потом, Гюрза никогда не нападал так часто, крупные атаки с его стороны случались раз в несколько лет, и они всегда были продуманными.

– Второй аргумент несущественен: он мог сорваться на космической станции и пойти вразнос. Но первый… Первый я приму. Он и правда не стал бы ничего скрывать, не подставил бы другого. Ему нравится издеваться над нами. Все это не оправдывает Бернарди – он может быть одним из убийц… или единственным убийцей, потому что те трое, как я понимаю, пропали до его ареста.

– Все верно.

– Но ты все равно можешь провести проверку, – позволил Отто. – Ты один! Остальные пусть работают как раньше, на станции должно быть спокойно. Кто еще пропал?

– Еще один пилот, лаборантка и психолог.

– У нас такими темпами пилотов не останется! Я бы ожидал гневного визита от их начальницы, но – сам знаешь. Работай, Сатурио. Хотя лично я очень надеюсь, что ты не прав и убийца уже