Колыбельная для маленьких солдат - Ина Голдин

– Если кто-то чужой попытается войти в лабораторию, работники обязаны активировать протокол уничтожения. А тогда надо сматываться очень быстро. Потому что протокол рассчитан как раз на то, что смотаться успеют нужные люди. А остальные взлетят на воздух. Считается, что будет сигнал, но я тебе честно скажу: не предусмотрело наше начальство никакого сигнала. Кому надо, тех известят. А начальству секретность важнее. Была база Организации, нет базы Организации. Поди что докажи…

Агент сам успевал добежать до лифта и «смотаться». Код он помнил. И так получится, что задание он выполнил. Может, и не сам – но Бенджамина-то убьет. И остальных вместе с ним.

И Хантера, который рассказывал ему про «Секту чистых тарелок» и призрака наместника Райхеля. И Ошера, который вырезал ему лошадку. И Люка, который оберегал его от Пита и не давал подходить к пленным. И…

Агент выпрыгнул из-под каталки и юркнул в открытую дверь. И вовремя. Бенджамин стоял за спиной у Хантера, глядя в компьютер; у входа в незаметную подсобку сидел человек в костюме и целился Бенджамину в спину.

Выхватывая свой пистолет, Агент заорал:

– Джон! Сзади!

Но прежде, чем Бенджамин успел отреагировать, тот, в костюме, направил револьвер в сторону Агента и выстрелил. Агент уклонился, но плечо обожгло болью. Но его к такому готовили. Человека в костюме подбросило – «игрушечный» пистолетик стрелял не хуже. Вот только рука стала совсем деревянной и сама по себе выпустила оружие. Агент уцепился за какой-то ящик, чтоб не упасть. Бенджамин кинулся к нему, подхватил – хотя Агент уже опомнился и прекрасно стоял на ногах.

– Господи, Джей! Ты что здесь делаешь? Как ты сюда попал? Больно?

Ни один из вопросов не относился к делу. И даже пистолет не подобрал. А еще командир…

– Сэр. – Джей еще никогда не видел Бенджамина таким бледным. – Протокол уничтожения. Надо уходить. Если на… на базу Организации нападают, активируется протокол. Сигнала нет. Из-за секретности. Лифт налево, я знаю код. Быстрее!

Бенджамин секунду просто смотрел на него, будто желал спросить, откуда Агент это знает. Потом упрямо сдвинул губы, на что-то решаясь. Вытащил рацию.

– Планы меняются. Немедленная эвакуация. Все к лифтам, наружу, быстро. Как поняли?

Агента он опять подхватил на руки. Наверное, будь Агент по-настоящему ему сыном, так бы всю жизнь на нем и проездил.

– Хантер, все, идем!

У выхода из зала путь им преградили два охранника. Уже настоящих. Бенджамин крутнулся, закрывая от них Агента.

– Спокойно, – сказал один. – Опусти ребенка на пол. Ты же не хочешь, чтобы мы в него попали. И ты, там, давай без глупостей!

Бенджамин подчинился. Хантер у компьютеров замер в нерешительности.

– Джей, – очень ровно сказал Бенджамин. – Уходи.

– Стволы на землю, оба! – велел один из охранников. А другой – тот, что привел сюда Агента, – наставил теперь на него автомат.

– Стой, малыш. Стой тихонько.

– На землю, сказал. Медленно!

Охранник вдруг поперхнулся, с размаху сел на землю. Второй взглянул на него – и получил пулю в лоб, на сей раз от Хантера – тот так и не успел положить оружие.

В коридоре стоял седой человек – тот, с протезом – и держал в руках «игрушку» Агента.

– Уводи ребенка, – сказал он Джону. – Давай. И ты давай тоже, – кивнул он Хантеру.

Он наклонился, забрал автомат у мертвого охранника.

– Иди, чего встал! С детьми я еще не воевал. Уходите, я прикрою.

Джон опять подхватил Агента под мышки и побежал к лифту.

Джон

Никогда еще в жизни он не испытывал такого резкого, беспомощного страха. Прежде он боялся только за себя, еще – за своих людей; но его бойцы все-таки были взрослыми. Настоящую беспомощность он пережил, когда смотрел на приказ о расстреле Элая, – но там уже поздно было бояться.

А Джей – Джей был маленький, побелевший и весь в крови. И его едва не убили у Джона на глазах. В лифте он недрогнувшим голосом сказал код.

– Что такое, Джон, почему уходим?

– Протокол уничтожения, – сказал он сквозь зубы.

Хантер держал за грудки совершенно ошалевшего от страха толстого врача. Люк зажимал бок и тихо ругался.

– А малец здесь откуда? За нами увязался, что ли? Ты посмотри, какой шустрый. Сильно болит, малец? Ничего, пройдет, заживет до свадьбы.

– Ага, а папка сверху всыплет, чтоб не совался куда не надо…

– Какое всыплет. Он командира спас, ты не понял, что ли?

Слова отпрыгивали от Джона, как шарики. Он держал Джея на руках, глядя на прилипшие ко лбу мальчика влажные волосы.

– Сэр, – сказал тот. – Все в порядке. Подумаешь, плечо.

– Тихо, солдат. Не разговаривай, потерпи.

Они вывалились из лифта в замусоренный коридор. Джон с тревогой вслушивался в выстрелы далеко внизу. Он надеялся, что остальные успели на грузовой лифт со стороны ангара.

На полу лежало изрешеченное тело в форме, но это был кто-то из «Порядка».

– Уходим. Живее, живее!

Лифт блокировать не стали, и он поехал вниз.

– Командир, да с чего ты взял, что надо уходить?

– Молча! Живее, сказал! В ангар, берите машины!

Препираться с ним больше не стали. В ангаре был теперь импровизированный госпиталь: туда стаскали выживших из группы Хантера. Джон с облегчением увидел, что группа вернулась. Почти вся…

– Тейлор, как твои?

– Двое убиты. Двое тяжелых… Господи, а этот откуда?

– Некогда. Уходим, быстро, быстро!

Он посадил мальчишку на сиденье «нэшера». Ошер молча сунул ему перевязочный пакет.

– При всем уважении, Джон, почему мы эвакуируемся?

– Считай, что интуиция. Все, не копаемся, едем!

Он вскочил в машину. Перевязочный пакет размотал на ходу. Ребенок молчал и почти не морщился, пока Джон обрабатывал ему рану, хотя выглядела она болезненно, а машину трясло.

Они уже отъехали довольно далеко – два внедорожника и их собственный «хамор», – когда землю тряхнуло.

– Мать твою!

– Ты смотри, что делается…

Оглядывались, приникали к окнам: отсюда видно было, как территория завода резко пошла волнами – и просела.

– Ну, командир…

– Вовремя.

– Да чтоб я еще что сказал, сэр…

– Это же они своих… Они своих так. Вот сволочи.

Ошер всполошился:

– Там же дети! Дети же, куда! Вернуться надо!

– Да куда там вернуться… Ты посмотри, что делается.

– Нет там детей, Ошер. Живых нет уже, ты сам видел…

– Домой. – Джону казалось, что ребенок с каждой секундой становится горячее. Он устало прильнул к Джону и закрыл глаза. – Домой. Быстрее, пожалуйста. У нас раненые.

Ехали невыразимо долго. Джон тихонько перебирал Джею волосы, гладил по здоровой руке и рассказывал какую-то ерунду. Ему было совестно: в соседней машине везли раненых куда тяжелее – по его милости, – но за них