Мушкетёр - Георгий Лопатин

– Чем это ты помочь можешь?

– Сделать эту девицу более благосклонной к твоему хозяину. Даст ему после такого разок или два, глядишь майор пить перестанет.

– Как это?! – явно удивился денщик. – Чем это ты помочь можешь?!

– Искусством. Девушки создания чувственные, эмоциональные и если воздействовать на эти их душевные струны, то глядишь станет к майору та девица более внимательна.

– Что ты имеешь ввиду?

– Песни. Майор споет несколько песен для своей возлюбленной, таких песен, что даже самое холодное женское сердце растает, потечет слезами, а потом и вовсе загорится ответной страстью.

– Хм-м… А что за песни? Тут ведь известные исполнять не стоит…

– А ты в теме как я погляжу! – усмехнулся Андрей. – Песни мои. Их никто не слышал, так что никто не сможет обвинить твоего хозяина в том, что он их украл. Более того, если мы заключим соглашение, то для всех будет так, что он их сам сочинил.

– И что ты за это хочешь?

– Много чего. И это я стану обсуждать с майором лично.

– Как же ты с такими талантами в армии оказался?

– Да вот как раз из-за этих талантов и оказался. Но то мои дела. В общем иди к майору и скажи, что есть такой солдатик из барчуков, что песенки любовные складно сочиняет на господский лад и, если договориться с ним, то…

– Не учи батьку детей делать! Сам разумею, что и как говорить. Жди тут… сейчас поговорю с Афанасием Демидовичем, он как раз ныне почти в норму пришел…

«Главное, чтобы в свое любовной лихорадке не перегорел», – подумал Андрей.

Заскучать Градов не успел, снова появился старый денщик и призывно махнул рукой.

– Идем, Афанасий Демидович изволят с тобой поговорить.

Зашли в домик. Денщик при этом вышел.

Майор Гордеев оказался достаточно молодым человеком, не больше тридцати лет, но с опухшим от долгого запоя лицом. Он посмотрел на Андрея мутным взглядом.

– Кто таков?!

– Рядовой младшего оклада Андрей Градов, ваше высокоблагородие!

– Не ори… – поморщился майор.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.

– Давай… пой.

– Я бы лучше написал, ваше высокоблагородие.

– Пой.

Пришлось петь. Градов выбрал песню исполненную Козаченко под названием «Последняя любовь». В свое время ему пришлось послушать немало песен этого певца – родители по нему фанатели и в поездках часто ставили кассету с ним. А ездить приходилось немало. Помимо Казаченко пришлось послушать немало других исполнителей подобного плана.

– Эта песня мне не подходит, – поморщился майор Гордеев.

– Я знаю, ваше высокоблагородие… У меня есть другие, возможно более подходящие.

– Хм-м… понятно. Ну, рассказывай… чего хочешь за песни?..

– Я хочу, ваше высокоблагородие, служить в вашем батальоне. Но не просто так, а стать для начала командиром плутонга. За каждого солдата под своим началом – песня. За то, что вы меня сделаете командиром этого плутонга – три песни. А если есть возможность возвести меня в чин младшего унтер-офицера, то за это еще семь песен.

– Хм-м… – с явным изумлением посмотрел на Градова майор. – Почему именно семь, а не десять?

– На данный момент, это все что есть из достойного, ваше высокоблагородие. Остальные песни уровнем пониже, купеческие, мещанские, а то и вовсе крестьянские.

– Хм-м… Ты меня заинтересовал… Из бастардов значит?

– Так точно.

– Оно и видно… Ладно Андрей, считай, что мы договорились. Теперь спой ту песню, что мне нужна. И если она подойдет, то я даю слово, что ты станешь командиром своего плутонга.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.

Дальше Градов спел песню Амирамова «Молодая».

Майор после прослушивания песни сидел с широко открытыми глазами, находясь явно под впечатлением.

– Да-а… – наконец протянул он. – Это… то, что надо… Определенно… только очень уж откровенно…

– Новое слово в поэзии, ваше высокоблагородие. Точно привлечете к себе внимание публики. Может возникшая вокруг вас слава будет с некоторым скандальным оттенком, но… запретный плод сладок и вами обязательно будут интересоваться.

Майор Гордеев встряхнулся и достав из сундука что стоял под его койкой, пачку бумаг, сказал:

– Пиши слова! И ноты!

– Простите, ваше высокоблагородие, но нотной грамоты я не знаю, всегда играл на слух – импровизировал. Могу только наиграть на гитаре…

– Досадно… Ну хоть так. Кстати, ты эти песни уже исполнял?

– Никак нет, ваше высокоблагородие.

– Хорошо. И ты понимаешь, что болтать о нашем соглашении не стоит?

– Конечно, ваше высокоблагородие. Я даже песни категорией ниже петь не стану, чтобы ни у кого даже тени подозрения не возникло.

– Вот и хорошо…

Андрей, чтобы клиент точно не сорвался с крючка, записал еще одну песню исполненную Казаченко – «Запретная».

– Вот, ваше высокоблагородие, может эта еще лучше будет…

– Хм-м…

ГДЕ МОИ

?????

Глава 17

37

Майор Гордеев честно предупредил, что дело ими затеянное не быстрое, ну и следовало выдержать паузу между открытием дара стихосложения у Афанасия Демидовича и проявлением фаворитизма к самому Градову.

– Причину опять же надо придумать, почему я к тебе решил благоволить…

– У меня есть предложение, ваше высокоблагородие.

– Какое?

– Я хорошо знаю штыковой бой. Точнее несколько действенных примеров. Могу продемонстрировать свои умения, и вы будто бы этим фактором сильно заинтересовались и захотели обучить свой батальон.

– Хм-м… это очень хорошая идея Градов. Очень… Такому интересу с моей стороны действительно никто не удивится, как и то, что благодаря этому твоему таланту, я решу продвинуть тебя во младшие унтер-офицеры. Хотя сделает тебя несколько дороже для выкупа, но это пустяк, с Николаем Григорьевичем я договорюсь… Так что прояви свое умение. Тем боле что штыковому бою солдат действительно стоит обучить.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.

Так что, вернувшись в казарму, Андрей развел бурную деятельность, для начала вечером в казарме пристав к своему так называемому дядьке с вопросом:

– Дядька, а есть ли у нас в роте или даже батальоне люди, умеющие на вот этих железяках рубиться? – указал он на солдатскую шпагу.

– Ха-ха! Железяках! Ха-ха-ха! Забудь об этих железяках, ха-ха!

– Чего так?

– В