Третья книга. Пришельцы из неизвестно откуда в известно когда. Первая часть. Аврал и Размах - Антон Стариков

воинов под водительством крутонравого князя Ушатова обрушилась на вогульские земли как кара господня! Кровавой метлой прошлась по многим городкам и селениям местных дикарских князьцов! Вновь вынужденные сорваться с места беглые новгородцы тогда чудом утекли... до сих пор многие из них считали (как минимум подозревали), что московиты заявились по их души, а не за нищим дуваном (добычей) с туземной голытьбы. Им повезло — добытые с боем языки из небольшого передового ертаула вовремя открыли им масштабы опасности, назвали имя главного воеводы и его подручников, открыли маршрут беспощадного войска из бывалых ратников, по большей части скликанного из владимирцев, из привыкших к северным краям онежан, вятичей, устьжан... и душой и телом принявших власть Москвы предателей-новгородцев.

Не готовые принять жестокую судьбу беглецы под предводительством Афанасия очень вовремя перебрались на реку Таз, в очередной раз обогнав свою смертушку на какие-то полшага, а затем, более не ощущая себя в безопасности, с большим трудом и лишениями ушли всем кагалом на рубившую дикую тайгу огромную восточную реку с местным названием Ионэси (Енесей), к своему несказанному удивлению обнаружив там поселения самых разных народов, включая влачивших жалкое существование переселенцев из родной Новгородской земли.

- Если поминать слово последнего добравшегося до нас купца из двинских поморцев, то губитель-Иван уже мёртв, но сынок его Васька говорят ничем не лучше отца — такой же алчущий мяса волк — к счастью для ны он шибче глядит на закатные страны, чем на восход, но кто поручится, куда он поворотит очи в будущем! Москва придёт сюда, дотянется длинной рукой, не знаю только достанет мне дожить до того времени или случится как лягу в землю... но то что придёт, это обязательно! Сподоблюсь дожить, полюбуюсь, да порадуюсь, глядя як холопы Великого князя получат крепкий отлуп — держава Драконов сильна, и её не раздирают на части внутренние склоки, да и подручников (сторонников) Москвы тут днём с огнём не сыскать! -

С тяготой на сердце и хулой на устах Афанасий вспоминает предавшего свою паству владыку Феофила... хотя чего ещё можно было ждать от поставленного на Москве архиепископа? С гневной радостью житьий человек вновь переживает обуявшее его мрачное ликование, когда Великий князь ''отблагодарил'' долгогривого предстоятеля смещением с кафедры и заточением меньше чем через год после окончательного подчинения Новгорода. Хорошенько заплатила за измену и трусливо перешедшая на сторону Москвы братия окружавших Новгород монастырей... заплатила золотом, землёй и почётом у людей! Измена князя Гребёнки-Шуйского вызывает в сердце застарелую боль — в отличие от гнилого жеребячьего племени князь Василий по заслугам считался сильным воином и умелым полководцем, но в конце-концов сломался под беспрерывными ударами Судьбы! Если бы только руки ему не вязали подлыми ковами возлюбившие вкус московитского сапога предатели-бояре, всё могло бы повернуться иначе.

Совсем иные чувства вызывает в его душе память о Марфе Семёновне, его дальней родственнице и вечной благодетельнице! Афанасий всегда гордился принадлежностью к древнему роду Борецких, пусть о боярском поясе он не мог и мечтать. Но всё равно гордился, хоть и дальним-дальним родством с могучим родом и, что скрывать, бывало получал со стороны не забывавших о сродниках Борецких отнюдь не лишнюю в жизни подпору. Например, без прямого и явного содействия влиятельной родни он никогда бы не сумел взять за себя знатную девицу из рода бояр Анцифоровых. Афанасий всегда очень переживал, что не смог, не сумел защитить свою заступницу и её внука от жестокой мести московитов, что в очередной раз явив свою подлую суть не сочли бесчестьем рассчитаться со сломленной и ограбленной ими же старухой-вдовой и невинным малолетним отроком. Стоит ли удивляться, что всегда с теплотой и скорбью вспоминавший о славной-могущественной родственнице Афансий недолго думал как назвать позднюю уже и нечаянную дочь!

Поддавшись душевному порыву он позволил себе замахнуть чарку удивительного вина нелюдей, правильно именуемого ''квелийским'' или ''лесным''. Поминает благодетельницу и её казнённого московитами сына, поминает собственных павших в борьбе с Москвой сынов. Скорбный повод... но старому воину по нраву это вино — радует сердце лучше чем мёд и всегда снимает тяжесть с души, при том дарит спокойный-крепкий сон, а по утру от него никогда не гудит голова (что немаловажно для человека в его возрасте). Как баяли торговавшие вино купцы, ставили его из каких-то редких грибов, что с одной стороны, навевало тревогу, с другой же, будило любопытство. Правду говоря, Афанасию плевать из чего курилось это дивное диво — дорогая диковинка из окрестностей драконьей столицы нравится ему, а всё остальное это лишняя маята. К тому же поднимая чарку ему лестно помнить, что подобное вино постоянно гостюет на столе у повелителя Айлирии и наибольших нелюдей из Малого совета.

- Цветочное винцо эльфов — тоже неплохая забава, но уж больно хмельное, как самый дорогой стоялый мёд, а пиво можно и самому сварить не хуже привозного, - немного лукавит в мыслях житьий человек. Мутное домашнее пиво из ячменя конечно же уступает привозимому гостебниками оловянному и серебряному пиву нелюдей в на диво ловко сбитых пузатых бочках и бутылях толстого зелёного стекла.

*

Жизнь усадьбы Клёшиных как и многочисленных её сестриц по всему краю сильно изменилась после появления Драконов-нелюдей. В подклетях крепко обосновались многочисленные новые-незнакомые товары, а изрядный, постоянно пополняемый запас мехов, рыбьего зуба и заморной кости наоборот резко пошёл на спад. На столах в горницах чаще стали гостевать караваи и пироги из ржаной и пшеничной муки, появились прежде невиданные в северных краях фрукты и иные ранее неведомые лакомства вроде халвы и шоколада, карамельных конфет и удивительно вкусного после томления в печи корнеплода под названием шаш. В хлеву, конюшне и овине поселились коровы, кони и овцы незнакомых ранее пород, а на кроватях утвердились красивые новенькие покрывала из хорошо обработанного льна.

*

Вовремя вспомнивший об обязанностях хозяина Афанасий спешит проведать гостей его усадьбы, развлечь их беседой, выказать им уважение, быть может и самому что-нибудь полезное узнать. Мудрое решение, ведь в дом к влиятельному лидеру общины новгородцев с оказией заглянули совсем необычные гости — не соседи, не купцы, не заплутавшие в тайге путешественники или ищущие ночлега охотники. Обширную усадьбу Клёшеных посетили два полноправных сотоварища могущественного клана Красного Дракона со свитой из ручных чудовищ, умелых бойцов и верных слуг. Афанасий искренне рад таким гостям, ведь стыдно сказать, несмотря на три прожитых под властью