Сердце Дракона. Часть III - Кирилл Сергеевич Клеванский

детского веселья, ни девичьего звонкого смешка, даже собаки не лаяли. И лишь мерно чадящие дымоходы порождали уверенность в том, что деревня не вымерла, а… замерла. Затаилась в ожидании чего-то.

Скорее всего — ясности.

Скорее всего этот край уже давно не знал ни громкого звона стали, ни даже каких-либо серьезных свор. Иначе бы их охотники не попадали бы так легко под руками даже столь опытного воина, как Хаджара. В конечном счете он ведь был ранен, дезориентирован, буквально низвержен обратно на уровень смертного.

Хотя… словно “низвержен” здесь, возможно, и не подходило.

Но не суть.

Суть же в том, что появление сыновей Феденрира выдернуло деревню из привычного ей круговороты жизни, где следующий день не сильно отличался от предыдущего.

Хаджар уже такое видел и не раз. Когда, будучи действующим генералом, он вел армии через города и села. И больше всего людей, помимо возможной незавидной участи, пугало лишь одно — неопределенность завтрашнего дня.

Именно она заставляла противников и, что печально, союзников совершать самые необдуманные действия, чем Хаджар часто пользовался.

Когда человек не знает, что его ждет — управлять им очень легко. Может поэтому Боги и дали возможность появиться мифам и легендам о Книге Тысячи? Судьба — что может быть лучше этого слова, чтобы подчинить себе целый мир.

— Дышится легче, да? — хмыкнул стоявший сбоку от крыльца Бадур.

Он выглядел помятым, но здоровым. Разве что на коже, выглядывающей из под широкого мехового воротника и таких же манжет шубы, добавились новые, свежие шрамы.

— После скверны, — пояснил он и, подойдя ближе, смерил генерала взглядом. — И голова лучше варит.

— А ты откуда знаешь? — спросил Хаджар, действительно чувствуя, как сознание словно бы прояснилось. И не то, чтобы глаза стали как-то лучше видеть или мысли быстрее проносились в разуме, а просто… просто все стало отчетливее.

Вместо ответа Бадур махнул рукой в сторону того же здания, с которого и началось знакомство Хаджара с жителями Северных Земель. То ли ратуша, то ли обеденный зал, а может и вовсе — просто дом старейшины.

Так или иначе — оно являлось главным сооружением и по размеру и по качеству, да и уход за ним, даже не глаз, был куда тщательнее.

Какое-то время они шли в тишине, а Хаджар, изредка, ловил на своей спине взгляды, но стоило обернуться и тут же закрывались ставни, запирались двери.

— Зла не держи, — чуть неловко улыбнулся Бадур, чем стал еще сильнее похож на своего предка. — Ты, конечно, сильно помог с волками, но… ты и твои люди — вы чужаки. А о вашем народе детям на ночь рассказывают страшилки.

— Понимаю, — кивнул Хаджар.

Он действительно понимал. Просто потому, что, опять же, уже сталкивался с подобным и… Проклятье. Ему ведь действительно уже очень много лет.

Когда он находился в окружении тысячелетних адептов это не так сильно ощущалось, но здесь, среди смертных, когда он недавно сражался плечом к плечом с тем, кто приходился дальним потомком человеку, пути с которым, по меркам адептов, разошлись лишь недавно…

Не говоря уже о Дубраве, которая была даже моложе, чем мог бы сейчас быть ребенок Хаджара и Аркемейи и при этом — уже глубокая старуха, израненная сединой и мудростью.

Интересно, как себя ощущал Черный Генерал, когда спустился с Седьмого Неба и начал свой путь среди людей. Ведь ему, в отличии от Хаджара, было не несколько сотен лет, а почти сотня эпох — срок настолько невообразимый даже для адепта, что и думать о нем не хотелось.

— А что до твоего вопроса о скверне, — внезапно продолжил Бадур. — Это одновременно сложный и простой вопрос.

— У нас есть еще время? — спросил Хаджар.

Они остановились на границе небольшой площади — миниатюрной, но достаточной, чтобы здесь устроить деревенский небольшой рынок на дюжину прилавков. Сейчас, правда, кроме снега и колодца по центру здесь ничего больше не было.

Бадур бросил быстрый взгляд в сторону здания, после чего снова улыбнулся.

— Я не очень люблю мудрые рассуждения и длинные планы, Хаджар, — произнес он с легкой ноткой авантюризма. — А именно этим сейчас и будут заниматься старейшины, так что если мы опоздаем на их совет на несколько минут, буду только рад.

Генерал кивнул, понимая суть намека.

Они остановились около колодца, покрытого тонкой коркой инея — видимо кто-то совсем недавно разбивал лед, чтобы добыть воды.

— Не каждый в Северных Землях может стать воином и начать путь изучения терны и силы души, — начал свой рассказ Бадур. — Для начала надо иметь в роду по линии отца хотя бы три поколения воинов.

— Зачем?

— Наши ведуны говорят о силе крови, — пожал плечами северянин. — но я думаю, что все проще. Когда ты видишь перед собой медведя, у которого в предках было три поколения сильных и могучих медведей, то он будет отличаться от своего сородича, который не может похвастаться подобным.

Сурово, но справедливо. Собственно — как и все в здешнем краю.

— Если в роду есть три поколения воинов, то такой ребенок начинает учебу у ведунов.

— У магов?

Бадур пожал плечами.

— Не знанию о сокрытом, — пояснил он. — ведуны помогают нашему телу стать крепче. При помощи различных трав, смесей, мазей и… не самых безболезненных процедур. Это длится около девяти лет с шести до пятнадцати. И выдерживают подобное лишь двое из дюжины. Остальные… уходят домой. Становятся охотниками или ремесленниками.

Учитывая, что Бадур обладал телом крепости ничуть не слабее, чем у Хаджара, то можно было лишь догадываться, что именно варили местные волшебники. Хотя, взять ту же Дубраву и её мазь.

— Затем воин отправляется в Твердыню.

— А Твердыня это…

Бадур ответил не сразу. Он отвернулся и посмотрел куда-то на запад, в сторону горизонты, скрытого за холмистыми землями, укрытыми бесконечными ледяными покровами.

— Когда-то, много-много лет назад, наш край процветал, генерал. Здесь были города и страны. Целые народы с разными языками и своими традициями. Но бесконечные войны и усобицы привели к тому, — северянин вздохнул. — к тому, что ты видишь сейчас. На все наши земли не наберется и полсотни деревень, а уж про города… из тех, что еще уцелели и не сожрали сами себе остался лишь один — Твердыня. Да даже я из детства помню его совсем иным, чем он есть сейчас.