"Фантастика 2025-123". Компиляция. Книги 1-32 - Александр Сергеевич Конторович

минимум удержаться в седле. Они не догонят Расти, если в их распоряжении не окажется какой-нибудь волшебный скакун, а всех обычных Расти превосходил силой и быстротой, как сам он, Рэй, любого из обычных людей превосходил воинским искусством. Второй его мыслью была та, что никогда раньше его не ранили столь тяжело. Боль пришла через несколько минут бешеной скачки, немного прояснив сознание и в клочья разорвав туман. Теперь он всеми нервами ощущал каждый шаг коня, невыносимо страдая от тряски. В нем засело как минимум с полдесятка стрел, кровь, смешиваясь с дождевой водой, стекала по лошадиной броне на землю, оставляя след, по которому эльфы могли идти, как гончие псы. Боль была безумной, единственным спасением от нее казалась потеря сознания, и только сам Рэй знал, как он к ней близок. Но потеря сознания в его теперешнем положении означала плен и немедленную смерть, а потому он вслушивался в свою боль и разве что не умолял ее остаться, жечь его еще и еще, чтобы не дать сомкнуться этому коварному туману, несущему лживое избавление.

Расти уходил по краю постепенно повышавшегося и наконец ставшего обрывистым берега, верхняя кромка которого густо поросла кустарником. Конь мчался напролом, колючие ветки соскальзывали по его великолепной броне, а вот всадник был для них желанной добычей. Ветки вцеплялись в оперение торчавших из бока, плеча и бедра Рэя стрел, и шевеление их в ране заставляло его думать обо всех муках ада, в который верили в мире, где он прошел обучение воинским искусствам. Впрочем, если его кто-то удосужился придумать, значит, он где-то есть. Взбешенный этой невыносимой болью, Рэй попытался вырвать стрелы, но древки одно за другим обламывались под его нетвердой неловкой рукой, а жала оставались в теле. Скверно!

Ветки хлестали его по лицу, впивались в волосы и отцеплялись с явной неохотой, каждый раз грозя лишить его глаз или скальпа. Рэй, как мог, прикрывал лицо сгибом локтя и отчаянно цеплялся за отступающую под напором кровавого тумана боль. Она уходила все дальше, наверное, вместе с кровью, покидавшей его тело, и вместе с уходящим сознанием. Потом его крепко ударила земля, гулко, словно бубен, отзывавшаяся на удаляющийся стук конских копыт. Ветви прибрежного кустарника не выдержали его тяжести, прогнулись и подались, и Рэй покатился вниз по глинистому склону, загоняя жала сидевших в нем стрел еще глубже и разрывая ими свою и без того истерзанную плоть, придя в себя от дикой боли и страстно желая лишь одного: умереть сию же минуту, чтобы не попасть беспомощным в руки врагов.

Он упал в ледяную воду, освежившую и приведшую его в себя настолько, что он попытался выбраться на сушу, и ему удалось вытянуть свое тело по пояс, прежде чем силы и сознание окончательно оставили его, и он уронил голову в намытую дождем грязь.

Камыши, печально мокшие у берега, были изломаны его падением и покрыты пятнами крови. Кровяное пятно расплывалось и на воде, пузырившейся под дождем, однако человеку, потерявшему сознание, пусть даже сколь угодно Могущественному, было все равно.

* * *

Туман перед его взором расползался на клочки, но то, что ему удавалось разглядеть в его промежутках, было ненатуральным и странным. Ему чудилось, что его скачка продолжается, но мелькающие фрагменты леса были разорваны, бессвязны, перетасованы и перевернуты, как в калейдоскопе, и он не знал в точности, отдается ли в его ушах стук копыт Расти или же биение собственного пульса. Боли не было, и это заставило его заподозрить, что он, возможно, уже попросту умер. Не торопясь, спокойно, насколько это возможно, он обдумал эту версию и, чтобы утвердиться в ней или отвергнуть, попробовал пошевелиться. Бесполезно. Он не ощущал боли, но не ощущал и собственного тела. Однако мелькание остаточных галлюцинаций сменилось иной картиной. Клочья тумана остались, они плыли перед его глазами, но вокруг было темно, как будто он находился в помещении, расположенном под землей, и где-то вне его поля зрения горел огонь, дававший знать о себе лишь благодаря отбрасываемым бликам. Рэй подумал, что, возможно, потерял чувствительность из-за слишком тугих пут, что означало плен.

Меж бликами огня и клочьями тумана, которые, кстати, с равной вероятностью можно было бы истолковать как ищущий выхода дым очага, мелькнуло лицо, и он всеми силами души вцепился в этот образ, осознав, что только тот способен все связать воедино и придать смысл происходящему. Все равно, какой это будет смысл. Хотя, возможно, это был просто какой-то мимолетный дух.

Голову духа украшали длинные, круто вьющиеся волосы, что выдавало в нем женщину. Тонкий склоненный профиль был виден нечетко, но на белом лбу поблескивали бисеринки пота, а полные губы были плотно сжаты и оттого несколько бледны. Это склонившееся создание что-то делало с ним, Рэем, что-то достаточно трудное и важное для него, и Рэю удалось увидеть, как изящная кисть с длинными пальцами взметнулась утереть пот. Это худенькое личико сердечком, тонкие, надломанные в усилии брови. Клочья дыма, проносясь куда-то, где был, вероятно, выход, затуманивали казавшиеся знакомыми черты. Интересно, на кой черт ей с ним возиться?

— Сэсс?! — позвал он.

Существо вздрогнуло, прервало свое занятие и придвинулось ближе. Лицо, немного испуганное, но полное ожесточенной решимости, оказалось совсем близко, и он понял свою ошибку.

— Солли?

Королева эльфов прижала ладонь к его губам, запрещая говорить, но он сердито мотнул головой и обрадовался тому, что это движение ему удалось.

— Я, конечно, — быстрым шепотом сказала она. — Ну кто, кроме меня, протянет тебе руку помощи?

— Почему я не могу шевелиться?

— Я одурманила тебя.

— Что за… черт?

— А как, ты думаешь, иначе я могу вытащить все то железо, которым тебя нашпиговали, словно цыпленка — салом? Тут же надо резать! Успокойся, тут ты в безопасности.

Она внимательно поглядела в его глаза, с явным неудовольствием покачала головой и высыпала на стоявшую у ее ног жаровню еще горсть белесых лепестков. Те вспыхнули, воздух наполнился сладким, пряным, слегка удушливым ароматом, и благоуханный дым вновь заволок взор Рэя, на этот раз — более основательно.

* * *

В бреду он снова вез ее по лесу в своем седле, и запах ее распущенных кос кружил ему голову, а под рукой прощупывались ее тонкие, как у птицы, ребрышки. Он слышал ее голос, но не разбирал слов, а Расти выступал медленным шагом и тянулся к одуванчикам.

Здесь было нечто несообразное. Во-первых, откуда бы здесь, в его