Эпоха мертвых - Михаил Ежов

ушей. Наверняка среди них находились даже беззаконники. Вне стен городов они являлись грозой путников, бандитами, а здесь вполне сходили за обычных наёмников или охотников на мутантов. Но Ольгерд видел, кто сидел вокруг: сброд, обсуждающий тёмные делишки.

Хозяин трактира, толстый и неопрятный человек с разделённой надвое рыжей бородой, облачённый в чёрный, лоснившийся на животе фартук, возил тряпкой по стойке, за которой расположились трое, одетые путешественниками. Под плащами угадывались очертания мечей, и Ольгерд не сомневался, что все трое носят кольчугу или лёгкие панцири. Обычно таких людей считали следопытами, но были люди, утверждавшие, что это не так. Слишком, мол, они хорошо вооружены, да и всегда на лошадях, а форзайтийцы, напротив, из оружия имеют только кинжалы или короткие мечи, доспехов не носят, а передвигаются пешком и так, что их почти никогда и не встретишь. На вопрос же, кто тогда эти странные люди, вразумительного ответа никто дать не мог, а предположения высказывались самые разные. Находились даже такие, кто утверждал, будто это переодетые лесовики — мутанты, изменившие свои гены, чтобы приспособиться к жизни в ядовитой чаще, куда обычным людям ход заказан.

Ольгерд с интересом рассматривал троицу, когда к нему подошёл хозяин таверны.

— Чем могу услужить? — мрачно поинтересовался он.

— Плотный ужин, — ответил Ольгерд, извлекая из-за пояса связку бэнтов, нанизанных на толстую нитку.

По зитской традиции, распространившейся повсеместно, монеты с дырочкой посередине носили связками по пятьдесят штук.

— Принеси мне приличного мяса с тушёными овощами и бутылку красного. И не вздумай разбавлять его водой, я чую подвох за версту, — Ольгерд подмигнул хозяину и откинулся на спинку стула.

При этом его плащ распахнулся, и рукоять меч тускло сверкнула в свете ближайшего светильника.

Хозяин скользнул по ней взглядом и отправился на кухню отдавать приказания.

Тем временем Ольгерд заметил, что путешественники у стойки проявляют к нему интерес. Один из них, бородатый брюнет с ястребиными чертами лица, бросил на него несколько коротких, но внимательных взглядов, а затем подозвал охранника, беседовавшего с девицей, и сказал ему несколько слов. Последний при этом кивал головой, иногда украдкой поглядывая на Ольгерда. Потом он скрылся за занавеской, отгораживающей кухню.

Глава 57

Через минуту оттуда появился вертлявый официант с подносом и, ловко маневрируя, направился к столику Ольгерда. На его бесстрастном, слегка припудренном лице застыла дежурная полуулыбка. Когда блюда были расставлены, а графин красного вина водружён в центр стола, Ольгерд кивком отпустил его и неторопливо принялся за еду.

Едва он успел расправиться с куском козлятины и запить его несколькими глотками вина, как заметил, что из дальнего конца зала к нему вразвалку направляется здоровенный лохматый детина. Его бычью шею покрывал пёстрый узор татуировки, изображающий льва, пожирающего дракона — знак наёмника, распространённый на юге Синешанны. Рука вальяжно покоилась на древке кистеня.

— Ты кто такой? — спросил громила негромко, останавливаясь перед столиком Ольгерда.

Он сверлил воина глазами, испещрёнными красными прожилками. На лбу блестели капельки пота.

— Тебе-то что? — ответил спокойно Ольгерд.

Смерив взглядом потенциального противника, он без труда определил, что громила может рассчитывать лишь на грубую силу. В бою же с настоящим воином успех зависит от быстроты и ловкости. Так что ни размеры громилы, ни его взгляд Ольгерда не впечатлили.

— Мне шепнули, ты нездешний, — проговорил здоровяк, пожевав мясистыми губами. — Разнюхиваешь что-то?

— С чего ты взял? — поинтересовался Ольгерд.

— Спрашиваешь о том, о чём некоторым знать не положено. — громила смачно слюнул на пол сквозь щербатые зубы. — Что на это скажешь?

— Ничего, — Ольгерд обтёр пальцы салфеткой и, скомкав, бросил её перед собой. — Я просто зашёл поужинать.

Здоровяк криво усмехнулся и сделал движение, словно собираясь уйти, но затем резко выхватил из-за пояса и вскинул над головой кистень. С хриплым криком он нанес на удивление стремительный удар. Стальной шар ударился о крышку стола, и во все стороны полетели щепки и осколки. Недопитое вино брызнуло, словно кровь, а обглоданные кости с глухим стуком посыпались на пол.

Тотчас вокруг поднялся шум — словно прорвался сквозь ледник и обрушился на таверну могучий горный поток. Посетители вскакивали со своих мест, на всякий случай хватаясь за рукояти мечей и кинжалов. Он ещё не поняли толком, что произошло, но уже были готовы ввязаться в драку.

Ольгерд схватил цепь, напряг мускулы и рванул на себя кистень, одновременно поднимаясь на ноги. Наёмник, не удержавшись на ногах, был вынужден неуклюже податься вперед, и Ольгерд встретил его прямым ударом кулака в лицо. Раздался выразительный влажный звук. Здоровяк откинул голову, и из его разбитого носа сначала тонкой, а затем широкой струйкой потекла кровь. В ярости наёмник шевелил толстыми губами, бесшумно осыпая Ольгерда проклятиями, но тот, не теряя времени, нанёс ещё один удар, после которого глаза его противника закатились, и он начал опускаться на пол.

Однако Ольгерд не дал ему сразу упасть. Он быстро притянул его к себе и, схватив свободной рукой за волосы, с размаху опустил головой о засевший в столешнице шар кистеня. Раздавшийся звук был куда выразительней того, который издал сломанный нос. По доскам стола медленно растекалась алая лужа.

В таверне воцарилась тишина. Ольгерд столкнул наёмника на пол, сел и придвинул к себе остатки мяса. Внутренне он весь сжался, приготовившись ко всему, но внешне был абсолютно спокоен. Взгляды всех присутствующих были устремлены на него.

Из-за занавески показался высокий худощавый старик, одетый в длинную хламиду то ли фиолетового, то ли пурпурного цвета, починенную и заляпанную во многих местах. У него были тонкие черты лица и длинные седые волосы, аккуратно расчёсанные, что не соответствовало неопрятности в одежде. Чисто вымытые сухие руки, сложенные на животе, едва заметно подрагивали, а на среднем пальце правой сверкал драгоценный перстень. Трактирщик, семенивший рядом с ним, обеспокоено поглядывал на распростёртого возле стола наёмника. Повинуясь знаку старика, он приблизился к телу и, опустившись на корточки, осторожно приложил два пальца к бычьей шее.

— Всё в порядке, — сказал он через некоторое время с видимым облегчением. — Раин жив.

Ольгерд был не согласен ни с первым утверждением, ни со вторым: в порядке громила не был, о чём красноречиво свидетельствовала вмятина во лбу; и дышать ему оставалось недолго. Ну, разве что чудо произойдёт, и боги сжалятся над здоровяком.

— Перенесите его в задние комнаты, — велел старик столпившимся возле стойки официантам и нескольким охранникам,