Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн

Спускается ночь.

Справа от меня что-то шелестит.

– Что это было? – шепчет Амир.

– Мелкая пещерная жаба, мышь или еще что-нибудь, – говорю я. И надеюсь, что я права. Впереди я вижу небольшое движущееся свечение. Диего?

Он слегка подсвечивает все вокруг, но я вижу только лозу ядовитого плюща, свисающую с ближайшего камня.

Я и не думала, что его побеги настолько близко от нас.

Амир передает Тринике телефон и принимает у меня груз. Я делаю всего шаг, чтобы идти чуть перед ними, когда что-то цепляет меня за ноги, и я падаю набок. Я пытаюсь за что-то зацепиться, но земля здесь – сплошные камни, и я кубарем лечу куда-то в сторону от остальных.

Прямо в сплетение плюща, который как будто смыкается надо мной, цепляясь, как паутина.

Огненная боль немедленно вспыхивает по всему моему телу.

И где-то вдалеке перед нами кто-то начинает кричать.

52

Этот подвох убьет нас

Я борюсь за свободу, как дикарка, но мне не выбраться из зарослей. Как будто чем больше я трепыхаюсь, тем сильнее они в меня вцепляются. Боль расцветает по всему телу, даже под одеждой.

Я смутно соображаю, что крики впереди обрываются. Теперь в пещере звучит только мой голос.

Кажется, что проходит вечность – за те минуты, прежде чем кто-то хватает меня за лодыжки и вытягивает скорее торопливо, чем осторожно, и камни обдирают мне спину. Плети плюща все еще пытаются меня ловить, и, кажется, я слышу, как Зэй ругается. Но наконец мы останавливаемся. Никаких плетей. Но мне в целом плевать: я слишком занята, лежа в позе эмбриона. Дыхание перехватывает, я мучительно хриплю.

Не хватает воздуха.

Мне не хватает воздуха в горле. Оно как будто уменьшилось раз в десять.

На меня накатывает паника, я лихорадочно оглядываю команду, и мой взгляд задерживается на Зэе.

– О боги, – бормочет Триника. – Он ее убивает.

Я как будто лаю с каждой попыткой вдохнуть, перед глазами все плывет.

Рядом тут же оказывается Майке и окатывает меня водкой, боль утихает… но недостаточно. Кажется, я пробыла в плюще слишком долго.

Я качаю головой, впадая в исступление.

Зэй кидается вперед, и я вижу в его руке блестящий цилиндр. Он мастерски срывает крышку с одного конца, и у меня расширяются глаза, когда мысль догоняет взгляд. Его инъектор. Зэй резко прикладывает суженный оранжевый кончик к моей ноге и держит – кажется, целую вечность.

Но потом… мышцы у меня в горле начинают расслабляться, в легкие попадает больше воздуха.

У меня слегка кружится голова, но чем больше проходит времени, тем легче я дышу.

И боль тоже уходит. Подложив руку мне под голову, Зэй помогает мне сесть и глядит на меня встревоженными и теплыми карими глазами.

– Вы посмотрите, – говорит Амир.

Я отрываю взгляд от лица Зэя, опускаю его и ахаю. Волдыри уменьшаются. Медленно, но боль уходит вместе с ними.

Сработало.

Но потом до меня доходит, и я снова резко встречаюсь взглядом с Зэем.

– Это был твой единственный инъектор?

Долгая пауза говорит мне все, что мне нужно знать, а потом Зэй пожимает плечами.

Твою мать.

Он сделал это ради меня.

Никто не поступает так ради меня. Он может умереть тут без этого лекарства.

– Зэй, – шепчу я, качая головой. Потом морщусь, потому что мне все еще больно.

Его губы дергаются:

– Мы что-нибудь придумаем.

– Ай! – вскрикивает Майке.

Амир оборачивается с фонариком как раз вовремя, чтобы увидеть плети плюща, обернувшиеся вокруг ее ног. Как будто они… живые.

– О боги, – шепчет Майке. И успевает посмотреть на нас полными ужаса глазами, а потом плющ дергает ее за ноги, сшибая наземь, и утаскивает.

Зэй срывается за Майке, его таларии лихорадочно трепещут, как крылья колибри. Но тьма быстро поглощает их.

Мы слышим ее крики, слышим его зов, но стоим и пялимся в темное ничто, дергаясь от каждого хруста и осматривая землю на предмет нашествия плюща.

Вот что случается ночью.

Плети.

Вспышка движения – и внезапно Зэй снова летит к нам в шаге над землей с Майке на руках. Фонарик Амира на секунду поднимается выше, и у меня сжимается желудок. Плети тянутся к нему с потолка, ерзая и опускаясь все ниже. Он добирается туда, где мы стоим и ждем.

Зэй приземляется, кладет Майке на землю. У него волдыри на руках и лице, но Майке…

– Берегитесь плюща, – говорит он.

Я хватаю топор и разворачиваюсь в темноту, едва освещенную крохотным фонариком Амира, продолжая кидать взгляды через плечо. Майке лежит в отключке, покрытая волдырями, уходящими под одежду, но все еще дышит.

Плети нацеливаются на кожу. Проклятье.

– Что нам делать? – спрашивает Амир.

– Жертвовать водкой, – мрачно говорит Триника.

И никто не спорит. Не тратя времени, Триника и Зэй хватают две бутылки и начинают обрабатывать Майке, пока мы с Амиром несем стражу.

Внезапно раздаются крики, эхом проносясь по пещере. Кричит не один человек – несколько, и позади нас.

– Это команда Декса, – говорит Зэй.

Я киваю:

– Видимо, до них добрался плющ.

Крики все продолжаются. Они разве не поняли, что водка – лекарство?

Мы с Зэем обмениваемся унылыми взглядами.

Он думает о том же, о чем и я? Что теперь мы знаем, почему этот Подвиг посвящен Сердцу. Мы можем бросить наших товарищей в анафилактическом шоке – или вернуться и рассказать им решение.

– Я могу слетать к ним, – говорит Зэй.

– Нет, – отвечает Триника. – Возможно, тебе придется выносить отсюда Майке.

Амир не может двигаться быстро с ногой в лангетке и сломанными ребрами, а еще ему надо прорубать нам путь моим топором. Триника уже физически напрягается больше меня. Но у меня сейчас в организме эпинефрин, и я убеждаю себя, что он меня защитит.

– Я пойду, – говорю я.

Зэй только кивает.

– Держи. – Амир сует мне телефон. Я беру его и убегаю одна в темноту.

Довольно скоро я добираюсь до группы Декса. Несколько раз приходится пригибаться и прыгать, чтобы увернуться от плетей, которые тянутся ко мне снова и снова, как хлысты. К счастью, группа не так далеко от нас, и крики выводят меня прямо на них.

Я нахожу поборников у края ямы, полной ядовитого плюща. Декс лежит на животе, вытягивая наверх скрежещущего зубами Дэ, а плети пытаются утащить его вниз. А Рима, Нив и даже Сэмюэл, несмотря на всю его силу, корчатся на земле.

Сперва я подбегаю к ним и помогаю вытащить Дэ. Потом срываю крышку с их ящика водки.

– Ты серьезно хочешь нас ограбить? – стонет Сэмюэл, кидая на меня обвиняющий взгляд широко расставленных глаз в свете фонарика.

– Сука, – бормочет Нив и пытается подняться на колени, может, даже кинуться на меня.

Из темноты скользит плеть плюща, направляясь к ней.

Я не обращаю на девушку внимания и откручиваю крышку бутылки, а потом плещу водку Дексу на голову.

– Какого… – Декс обрывает фразу, как только чувствует исцеляющий эффект. Потом бормочет: – Вот хрень.

Я посылаю ему мрачную улыбку и становлюсь на колени рядом с настороженным Сэмюэлом.

– Все верно. Сегодня я ваша спасительница.

У меня уходит почти половина их бутылок, чтобы ребята хоть как-то функционировали, в том числе потому, что на нас продолжает нападать плющ, оставляя после себя новые волдыри. Но хотя бы никто не вырубается, как Майке.

– Бежать можете? – спрашивает Рима свою команду.

Сэмюэл поднимает ящик над головой в стиле Супермена.

– Вперед.

Мы бежим через пещеру.

Нам не нужно тащить поддон, и это помогает, но плети плюща становятся все агрессивнее. Я слышу их в этой пещере, они шуршат и движутся… к нам. Как будто клубок змей ползет на нас со стен и потолка.

Мы умудряемся не останавливаться, пока не натыкаемся на моих союзников, и я спотыкаюсь при виде Майке: она все еще лежит на земле без сознания. Какие-то рубцы исцелились, но некоторые выглядят не очень. Землю усеивают пустые бутылки из-под водки.

Триника смотрит на меня полными боли глазами.

– Ей не становится лучше, – говорит она. – Мы использовали все.

53