Главная роль 8 - Павел Смолин

Налог любой капиталист у нас платит всего один: подоходный, в виде трех процентов. Два процента, если у него большие расходы: например, приходится тратить львиную долю выручки на закупку сырья, компонентов, те же зарплаты и рекламу. Из зарплаты работника «автоматически» удерживается те же три процента — в мои времена чтобы платить нормальную «белую» зарплату предпринимателю приходилось отстегивать государству едва ли не столько же.

Еще у нас есть налог поземельный — сколько гектаров у тебя есть, за столько и платишь. Буквально копеечный — в год даже у латифундистов едва ли больше двадцати рублей получается, и даже для самых нищих крестьян не сильно накладный.

Еще — НДС. Стандартно — три процента. Далее — один дополнительный процент для транспортных компаний и занимающихся логистическими функциями частных лиц: извозчики да владельцы-водители грузовых телег с грузовиками нынче относятся к разряду «самозанятых», и в дополнение к «дорожному взносу» платят три процента подоходного налога.

И так, в принципе, везде за исключением приносящего казне реальные деньги добывающе-сырьевого сектора: за право добывать золото, нефть и прочие алмазы нужно серьезно платить. Да и попасть туда уже особо никто и не пытается — рынок на три четверти управляется государственными корпорациями формата ЗАО, а оставшаяся доля давным-давно поделена между десятком крупных частных компаний.

В оный сектор входят и торговля сельхозпродукцией, древесиной малой стадии переработки — то бишь «кругляком» — и всем остальным, что называется словом «сырье». Это — наша основная статья доходов, и я не вижу в этом ни единой проблемы: нефть в Евразии почти целиком «подо мной», включая ту, на которой сидят душевные бородатые дяденьки-арабы (мои большие личные друзья и соратники по блоку ОПЕК), а без нее в ближайшие сто лет — минимум! — человечество никак обойтись не сможет.

«Труба» до Вильгельма, кстати, благополучно была введена в эксплуатацию. Сейчас силами госкорпорации «Роснефть» и тесно аффилированной с государством немецким корпорацией «Сименс» ведутся работы по прокладыванию веток и дополнительных трубопроводов до некоторых «карликов», а потенциально даже до Франции — кому бы что не казалось, никто в ее нищете не заинтересован, а совсем наоборот: чем богаче будут жить лягушатники, тем быстрее они выплатят репарации.

На трубу я если честно надеюсь мало — кузен зачем-то продолжает медленно спускаться по лестнице эскалации, порой годами замирая на месте и даже демонстративно поднимаясь на пару ступенек обратно, но тренд прослеживается отчетливый. А в последние пару лет он и вовсе проводит подозрительно много встреч с французами, нередко сам наезжая в Париж инкогнито.

Договор, подписать который принудили Францию, во многом напоминал Версальский из моей реальности. ВПК в первые годы после войны был существенно кастрирован с перенаправлением уцелевших мощностей на производство гражданской продукции. Всё способное строить хоть сколько-то пригодные для военного дела корабли было демонтировано и вывезено нами да немцами в счет репараций — включая некоторую часть квалифицированных кадров, решивших не жить в обреченной на многолетнюю нищету стране, где для них к тому же не осталось работы.

Гражданское кораблестроение французам оставили, равно как и обслуживающую флот инфраструктуру — морская держава все-таки, и без морской торговли выплачивать репарации ей будет трудно.

Как и Германия в моей реальности, лягушатники так легко сдаваться не собирались — по всей стране кипела скрытая (номинально — по факту такое не скроешь), колоссальная работа по «распихиванию» останков ВПК по гражданским предприятиям, консервация ценных, спрятанных от наших трофейных команд станков группы «А» — производство средств производства — и щедрые на общем неблагоприятном фоне выплаты от как бы частных лиц в адрес ценных для ВПК компаний: железо само себя в пушку не отольет, и самое главное, что пытались сделать французы — это сохранить свою складывавшуюся много веков военно-инженерную школу.

Знали ли будущие враги Германии в моей реальности о том, что господин Крупп сотоварищи старательно берегли производственные мощности во главе с трудовыми ресурсами, чтобы в кратчайшие сроки иметь возможность вернуться к производству своей излюбленной продукции? Ну конечно же знали — не бывает настолько слепых и глухих элит, чтобы пропустить движения исполинских масс людей и финансовые вливания в «законсервированные» предприятия. Просто закрывали глаза — очень им был нужен «боевой хомяк» в противостоянии с СССР. Ну или СССР нужен был «боевой хомяк» в противостоянии с Европой — тогда никто не знал, как оно сложится в будущем.

Знаем мы все про Францию, и изначально не питали иллюзий: заставить лягушатников соблюдать условия договора на протяжении скольких-то лет можно, но на долгой дистанции они неизбежно вернут себе армию с полным спектром промышленности под ее нужды.

Знаем, но ничего не делаем, и даже избегаем разговоров на эту тему. Не видим, не слышим — уважаемые французские партнеры свято преданны букве и духу мирного договора. Просто всем возвращение Франции в большую игру выгодно — там, где появляется лишний центр силы, появляется возможность поиграть на противоречиях и балансе сил. Ну а конкретно мне еще и поводов для начала «раунда два» нужно как можно больше — не может добрый русский народ безоружных да беспомощных побеждать, ему это морально тяжко.

Глава 21

Чудовищные личные и государственные усилия, предпринимаемые в единственном, мирном направлении, достигли апогея собственной бесполезности в 1917-м году. В октябре, что заставляет сегодня вечером вернувшегося в Москву со съезда ООН и ныне лежащего на диване в одном исподнем меня иронично улыбаться.

Длинный спич Вильгельма с трибуны ООН содержал исполинскую, убедительно звучащую, но насквозь субъективно-надуманную пачку претензий в адрес Российской Империи и международных органов во главе с ООН, которых Его Кузенское Величество обвиняло в необъективности и ангажированности в отношении России. Эта часть уже не надуманная, а вполне реальная — дело не только в страхе и взятках, но и в том, что я в большинстве случаев тупо прав.

Озвучив доклад, кайзер не стал утруждаться выслушиванием контраргументов и бодрым, почти строевым шагом и воинственно встопорщенными усами покинул зал для заседаний ООН, символически проиллюстрировав уход из организации Германии в целом.

Далее выступил президент Франции — уже восьмой по счету с момента капитуляции. Господин президент тоже удостоил нас часиком отборного нытья и жалоб на злую Россию, после чего вежливо усомнился в целесообразности нахождения его страны в составе ООН и тоже покинул зал.

Пока я равнодушным взглядом провожал взглядом спину уходящего лягушатника, к трибуне направился полномочный представитель Италии. Этот выступил скромнее — сочинять