Хроники Дерини. Компиляция. Книги 1-15 - Кэтрин Куртц

кем-либо взглядом. Джесс и Ориэль оба были погружены в глубокий транс, считывая воспоминания монаха, и Джорем подождал, пока они закончат, прежде чем сам вошел в сознание Серафина. Когда он вышел наконец из транса, вид у него был еще более сумрачный. Он окинул взглядом своих товарищей… хотя на Джавана даже не посмотрел.

— Ну ладно, — спокойно произнес он. — Что будем делать?

Ниеллан удрученно вздохнул и сел на пятки.

— Благодаря стараниям Димитрия, боюсь, что у брата Серафина остался лишь один путь. Ловушка была отменная… Теперь нет сомнений, что Димитрий и впрямь не просто опытный дознаватель, а искусный адепт. Гискард во всем винит себя, но он же не мог заранее знать. Никто из нас не сумел бы вовремя выскользнуть из разума этого монаха и не задеть ловушку.

— А что насчет Лиора? — встревоженно спросил Джаван… ведь этого монаха вывел из строя именно он.

— По счастью, с ним, похоже, все чисто, — ответил Ниеллан. — Когда мы уже знали, что искать, то проверили еще раз, чтобы убедиться. Но что касается Серафина… конечно, нам удалось замутить воспоминания, и Димитрий едва ли сможет определить, что именно с ним произошло, и кто это сделал. Однако полностью уничтожить следы вмешательства невозможно.

— А вмешаться в сознание мог только другой Дерини… И это делает Ориэля первым из подозреваемых, как только Димитрий обо всем узнает, — продолжил Ниеллан. — А значит, он неминуемо задастся вопросом, нет ли и других Дерини в свите короля…

— Можешь не продолжать, и без того ясно, что следует делать, — промолвил Джорем и повернулся к побледневшему, как полотно, Ориэлю. — Ориэль, успокойся, мы будем защищать и тебя, и твою семью, но ты должен сначала нам помочь. Как Целитель, можешь ли ты высказаться, каково состояние здоровья Серафина. Есть ли у него какие-то проблемы, которые можно усилить?

У Ориэля был такой вид, словно ему вот-вот станет дурно.

— Вы что, убьете его? — прошептал он. — Пожалуйста, не требуйте, чтоб я участвовал в этом. Они заставляли меня убивать для них. Но я не могу делать то же самое для вас!

— Это не убийство, это казнь, — мягко возразил Джорем. — И даже внешне это не должно выглядеть таковым… А значит, к несчастью, исключается добрый удар кинжалом, который предпочел бы Гискард.

Поморщившись, молодой рыцарь отвернулся. Как видно, он все еще винил себя в происшедшем, хотя для этого не было никаких причин.

— Ориэль, тебя никто не просит его убивать, — продолжил Джорем. — Если ты считаешь, что именно это преступление — что он пал жертвой интриг Димитрия — не заслуживает смертного приговора, то вспомни, что он в ответе за множество иных преступлений, помимо того, что он сотворил с Фаэланом. Просто ответь мне на один вопрос: если у него сердце остановится во сне — удивило бы тебя это как Целителя или нет? И даже, скажем еще точнее — заподозрит ли неладное обычный лекарь?

Пока Ориэль размышлял над этим вопросом, Джаван заставил себя отречься от глупых сомнений, ибо Джорем был совершенно прав. И все равно ему было жаль Ориэля… И даже жаль этого несчастного Серафина. Целитель, весь дрожа, коснулся лба монаха и с трудом сглотнул, прежде чем начать исследование.

— Иногда, если он очень разозлится, у него начинает кружиться голова, — промолвил он наконец, запинаясь. — У него… кровь густая, и… ему часто отворяют вены, именно поэтому ему и пришла мысль… использовать кровопускание как угрозу, как средство контроля над членами ордена, даже как пытку… Как это сделали с отцом Фаэланом.

С содроганием прервав контакт, он взглянул на спящего священника — и Джавана также пробрал озноб, ибо он вспомнил, что и сам пережил подобное надругательство. Но сейчас речь шла не о мести, и даже не о воздаянии, а просто о выживании. Джаван прекрасно сознавал, что если Димитрий, проникнув в сознание Серафина, узнает обо всем, то большинство из тех, кто находился сейчас в этой комнате, умрут мучительной смертью.

— Ориэль, не имеет никакого значения, что он натворил и почему, — внезапно неожиданно для самого себя произнес он вслух. — Ты ведь убиваешь бешеного пса не за то, что он кого-то укусил. Ты его убиваешь, чтобы он никого не укусил впредь. Нет сомнений, что нам надлежит делать. И если уж это неизбежно, то лучше, чтобы смерть была быстрой и очень скорой, и не поставила под угрозу никого из нас. Мне все это не нравится точно так же, как и остальным. Но я принимаю как данность необходимость сего деяния… Точно так же как принимаю конечную ответственность за него, ибо это часть королевского долга. И потому я повторю вопрос Джорема: удивит ли кого-нибудь, если у Серафина случится сердечный приступ?

Он застал их врасплох, это было ясно. Джорем-то уж точно ожидал, что он растеряется, и хотел избавить его от необходимости принимать участие в грядущих событиях. В ожидании ответа Ориэля он ощущал на себе их взгляды — взвешивающие, оценивающие, но в глубине души сознавал, что искренне верит во все сказанное, и впервые за все время со дня возвращения в Ремут он подумал, что действительно чувствует себя королем и имеет хоть какую-то власть над событиями.

Ощущение это длилось всего пару ударов сердца, затем события вновь принялись стремительно сменять друг друга, ибо Ориэль снова подал голос:

— Нет, никто не заподозрит неладного.

— Вот и славно, — отозвался Джесс, словно ничего необычного не произошло. — Он остановился во дворце архиепископа, вместе с прочими высокопоставленными Custodes. Я как раз одет для улицы, так что просто пойду следом и разделаюсь с ним, когда он заснет. — Он стиснул кулак и встряхнул им. — Быстро, чисто, без всяких следов. Он просто не проснется. И никто даже не заметит присутствия постороннего. Наверняка за две ночи до коронации во дворце полно посторонних.

— Но если тебя все же обнаружат, то ты покойник, — возразил Джорем. — Мы не можем так рисковать. Нет, мысль правильная, но лучше пусть все случится по дороге. Я думаю, что лучше тебе проводить наших братьев Custodes до ворот замка, а там уже несчастный брат Серафин внезапно лишится чувств от жары и переутомления… и уже никогда не поднимется.

— Только это сделает не Джесс, а я, — внезапно подал голос Гискард. — Джесс и без того трудился всю ночь напролет. У него силы на исходе. Это мой долг, Джорем. По моей вине все это произошло.

Ниеллан положил руку ему на плечо и покачал головой.

— Гискард, не вини себя понапрасну. Нет нужды искупать несуществующий грех… Однако я согласен,