Отставник 5. Абордаж - Павел Чук

и другие факторы. Надо было вставать прям у выхода, закрыв собой изготовившись для стрельбы, а если бы что пошло не так… то я бы или погиб, или остался на этаже в одиночестве. В кабине места мало. Толком, ни пригнуться, ни упасть», — размышлял, вполуха слушая перевод Птицы-восемь.

— Вы тоже придерживаетесь мнения, что другого варианта, как без приказа открыть огонь на поражение было единственным выходом? — обратился к анторсам.

— Да, командир-хоск. Ситуация была критичной. Мы располагаемся скученно, одна очередь и неизвестно сколько трупов.

В принципе, другого ответа от анторсов я не ожидал. Они опытные вояки, при первом подозрении на опасность — стреляют, а только потом разбираются.

— Товарищ Бес, — вновь обратился ко мне Птица-восемь.

— Слушаю.

— Что мне передать солдату?

Сначала не понял вопрос, но взглянув на открывшего без приказа огонь солдата понял. Тот стоял без оружия — передал его одному из солдат и расстёгивал амуницию.

— Объяви благодарность, — произнёс громко сначала на русском, потом на анторском, гася в зародыше возникший конфликт. Не хватало ещё самим себя перестрелять. Вот противник обрадуется, когда в кабине обнаружит труп.

Птица-восемь быстро перевёл на французский мои слова, потом проговорил на английском и немецком, и напряжение спало. До этого я нутром чувствовал, как на мне скрестились взгляды всех, кто находился в тесной кабине лифта и от моего решения многое зависит. Не думаю, что, приняв я иное решение, меня бы тут же растерзали, но осадок от нелогичного приказа мог затаиться, уйти вглубь и в самый неподходящий момент разгореться, и вырваться наружу.

Я взглянул на панель управления кабиной перемещения. Мы опять куда-то двигались, но вот куда мне удалось нажать я только сейчас удосужился проверить. Оказалось, что нажал на нижнюю соседнюю кнопку с непонятным кракозяблами, но первый символ всё также говорил о принадлежности конечной точки к владениям коханцев.

— У тебя что-то ещё? — Птица-восемь так и оставался рядом.

— Да. Мне кажется, но стало легче дышать.

Прислушался к себе. Несколько раз вдохнул-выдохнул полной грудью и, действительно, не ощутил сдавленного чувства в груди. Лёгкие полностью расправились и в голове даже зашумело от переизбытка кислорода.

— Спроси, как остальные себя ощущают, есть изменения?

— Спрашивал, вроде тоже стало лучше.

— Это хорошо… — хотел обратиться к анторсам с тем же вопросом, но дверь лифта неожиданно открылась. Мы оказались не готовы к такому повороту событий. В прошлый раз нас предупредил звуковой сигнал о приближении остановки, но точно знать, обозначал он именно скорое прибытие или нет — неизвестно, а сейчас вообще не было ни звукового оповещения, ни светового. Солдаты, кто стоял в первой шеренге тут же изготовились для открытия стрельбы с колена, анторсы чуть замешкались, но тоже навели оружие на открывшуюся дверь, но за ней царил полумрак.

Я протиснулся вперёд, став плечом к плечу с анторсами второй шеренги. Немного помедлив, отдал жестом приказ: «За мной!» и шагнул в плохо освещённое помещение. Как только моя нога перешагнула невидимую границу, так интенсивность освещения изменилась. Стало намного светлее. Осмотрелся, водя стволом оружия из стороны в сторону.

Большой холл. Слева один дверной проём без запирающих устройств. Справа и по прямой — глухая стена. Сзади один единственный выход из устройства перемещения, откуда попарно выходили солдаты и занимали позицию для открытия огня. Угроза исходила только с одного направления — дверного проёма, больше похожего на раскрытые створки ангара. По моим прикидкам, через него без особых напрягов одновременно могли пройти два танка. Такой широкий и вдобавок высокий зиял проём. До него было метров пятнадцать, а внутри темнота.

Знаками отдал команду: «Занять оборону!», а голосом, обращаясь к стоявшим рядом анторсам, шёпотом произнёс: «За мной!».

Подача сигнала жестами не всегда оказывается эффективной. Необходимо находиться в прямой видимости и вдобавок лицом друг к другу. И поэтому для осмотра соседнего помещения я выбрал именно анторсов, чтобы имелась возможность использовать голосовые команды, а то мало ли что. Преодолели эти метры стараясь не перекрывать линию открытия огня товарищам, что остались прикрывать. Остановились по бокам проёма. Я прислушался, но ничего толком разобрать не смог. Шум доносился, но какой-то непонятный. Схожий с работой электродвигателя, но приглушённый и неравномерный.

Подал сигнал следовать за мной и шагнул внутрь. Как только перешагнул воображаемую черту дверного проёма, загорелось приглушённое освещение. На мгновение замешкался, пригнулся, опасаясь попасть под огонь противника. Но секунды шли и когда зрение привыкло к освещению, продолжил идти дальше.

Мы медленно шли по широкому, длинному коридору. Вокруг всё те же металлические стены, но для себя отметил — не видно гермопереборок, точнее направляющих, по которым они спускаются вниз. В мыслях промелькнуло, что держать здесь оборону не самое благоприятное место. Слишком широкий, высокий…

Перед поворотом остановился, подав сигнал: «Ко мне!» и когда анторсы оказались рядом, передал одному из них оружие, а сам лёг на пол.

Противник, если находится внутри и ожидает проникновения, навёл своё оружие на уровень груди, а я, лёжа на полу, осторожно высунулся и посмотрел за угол, чем обезопасил себя от неожиданного выстрела. Впрочем, если и следит наблюдатель, то обнаружить едва показавшееся не на том уровне нечто, будет для него затруднительно, но всё это не относится к автоматическим следящим устройствам. Но деваться некуда, пришлось рисковать.

Выстрела не последовало. Я нырнул назад. Жестом показав, что отходим.

— Там, — я указал в сторону поворота, — большой ангар, что не видно