Из огня да в полымя - Антон Бабушкин

— Ясен пень. И даже цены знаю. И бойцы согласны.

— Ага… Давайте к 019-му кабинету. Минут через пять подойду — всё обговорим.

Спускаемся в подвал, ждём у двери указанного кабинета. Штурм-феб не обманул — прибежал через пять, ну может семь минут, открыл дверь и махнул рукой: заходите мол. Плюхнулся за стол, развернул терминал и уставился на меня:

— Ну, чего вам?

— Генеральские кибер-медики, усиление брони внутренним слоем, усиление экзоэлементов до возможного максимума, генеральская бронеподстёжка под броню. ЗИП на это всё. На всех. Десять нас, — ну а как ещё? Кратко и по сути.

— О как! А в курсе, что оно всё комплектом в пятьдесят три золотых встанет? С каждого? — штурм-феб удивлён. Надо полагать, таких заявок от отделения разом ему ещё не поступало.

— А рассрочка? Нам же тут год торчать.

— Ага… Ну, смотри: если рассрочка с вычетом из зарплат… — штурм-феб что-то в темпе набирает на терминале, — Вы ж из 12-го ДШП?

— Да.

— Штурмовики, значит, — кивает самому себе фельдфебель, — Зарплата у вас семь с половиной в месяц. Если рассрочку на десять месяцев раскинуть — пять и три в месяц отдай и не греши. От зарплаты оставаться будет два и два. И чё? Хватит, думаешь?

— Считать умеем, арифметику знаем…

— Ты смотри какие умные пополнения пошли! Ха! — вклинивается в мой ответ штурм-феб.

— Ага. Мы такие, — отвечаю я, — Понимаем мы, в общем, что впритык почти получается. Нормально.

— Точно? — не успокаивается начвор[2], или кто он тут на самом деле.

Всё неймётся ему. Оно и понятно в принципе. Если кто-то из нашей толпы потом жаловаться начнёт — ему и отписываться. Неприятностей не будет, само собой, но геморрой замучает и осадочек останется.

— Точно, — отвечаю я снабженцу, а табун у меня за спиной согласно мотает гривами и нечто одобрительно-утвердительное мычит почти хором.

— Ну, ладно тогда — забил, — быстро отбивает дробь по клавиатуре фельдфебель, — Ещё удивишь чем?

— Нет. Всё пока.

— Тогда номер части до звена и позывной оставляйте и завтра за комплектами приходите. А сейчас ещё договора оформим на всех и свободны пока.

— Ясно, гертальт штурм-фельдфебель.

Проговорили всё, что требовалось, подписали всё, что оформилось и отправились к третьему корпусу, где очередь перед четвёртым кабинетом уже успела рассосаться.

Собственно, был там не кабинет, а скорее приёмная с четырьмя рабочими столами, только один из которых оказался занятым замученной мадам унтер-капралом, посмотревшей на нас как на врагов народа:

— Чего опаздываем? — чуть ли не рычит она вместо приветствия.

— Виноват, гертальс капрал! Больше не повторится, гертальс капрал! — вытягиваюсь я в строевой стойке, а отделение, уловив важность момента, мгновенно выстраивается в шеренгу вдоль стены, — Нам бы разместиться, гертальс капрал!

— Ага… Ладно… Щас гляну, где там кубрик свободный… — немного смягчается мадам и разворачивает терминал.

— Гертальс капрал! Нам бы квартирки. Всем. Можно?

— Фига се! Это которые по штуке что-ль? — мадам удивлена. Давно она себя не чувствовала риелтором, надо полагать.

— Они, гертальс капрал!

— Офигеть…

— Ага… А если они все на одном этаже будут — вообще люкс. Можно так, гертальс капрал?

— Подожди, разговорчивый… Ща посмотрим… Так… Есть! На третьем этаже в одном крыле.

— Подходит, гертальс капрал!

— Оформляем?

— Ага!

Оформили аренду на год, получили ордера на заселение и моё отделение дружно утопало расселяться.

— А ты чего застыл, разговорчивый?

— А я, гертальс капрал, ещё хочу прислугу прикупить. Синтета. Ну… То есть синтетку. Вот… — изображаю смущение я. На фига лицедействую? Да мне не жалко, а тётке приятно. Будет что с товарками пообсуждать.

— Ха! Синтётку тебе, значит? — капральша красноречиво ухмыляется, — А в курсе почём встанет?

— Ага… Десять золотых. Мне бы в рассрочку… Месяцев на десять…

— Да не вопрос, на самом деле. Сегодня и доставят, — говорит капральша и выкатывает мне не то третий, не то четвёртый на сегодня договор.

Проговорили нюансы, подписали, что надо. Всё. Свободен до завтра, как сопля в полёте. А от зарплаты моей на ближайшие десять месяцев остаётся двести серебром. И ладно. На сигареты хватит.

* * *

Обед — ничего удивительного или достойного упоминания. Построились, поверились, взводной коробкой отмаршировали в столовку. Там тоже ничего нового — всё типовое, в том же, ранее не раз уже виденном стиле. Обед тоже типовой: первое, второе и компот. Если честно — невероятная бурда с неопределёнными цветом, вкусом и запахом, нами виденная и откушанная уже неоднократно. Что в принципе и пофиг, ибо содержит оно весь положенный комплект жиров, белков углеводов, витаминов, минералов и чего-то там ещё. Короче, жрать можно, но на вкус… оно. Обычно. Но это для нас с Хорхе. Личный состав осматривается с интересом — им в новинку. Оно, в принципе, и понятно. Сюда они летели в качестве багажа, да и на Земле весь период ожидания провели в капсулах. Так что не видели они ничего ровным счётом, кроме казармы на перевалке. Нестрашно — обвыкнутся.

Сели всем отделением за один стол, благо они так и рассчитаны. В процессе употребления пищи обращаюсь к «бойцам» (пока именно в кавычках, а дальше посмотрим):

— Ребят! — пока на равных, все мы тут унтер-рядовые, — Давайте после обеда состыкуемся, поговорим, познакомимся. А то только звания друг дружки и знаем. Вы как? Возражений нет?

— Давай перетрём, омбре, — говорит Хорхе, — Лишним не будет.

Остальные отвечают неразборчивым, но одобрительным бурчанием. Ну и ладно. Значит поговорим.

— Вот и отлично. Там в торце коридора, рядом с нашими кубарями комната чистки оружия и снаряжения. Давайте после обеда там и соберёмся. Лады?

Снова одобрительный гул отделения.

— Ну и добре.

Где-то минут через двадцать после обеда собираемся в комнате чистки оружия. Смотрю на людей… Да… Весело нам будет. Вот оно истинное значение термина «унтер-ноль». По итогам неспешного общения мы с Хорхе выясняем, что попали в какую-то грустную сказку. Из наших восьми «бойцов» только у двоих есть что-то в голове в плане воспоминаний о прошлой жизни, поскольку один бывший спинальник, а второй девушке не повезло родиться с ДЦП.

Спинальник в детстве попал под машину и приземлился в кресле-каталке, в которой и провёл всю жизнь до встречи