Фантастика 2025-185 - Дмитрий Львович Казаков

в испуге. Ферхади подхватил ее на руки, крутанулся – удаль, что ль, показывал?! – и понес прочь. Вслед молодым летели смех и улюлюканье. Когда кто-то заржал, как призывающий кобылу жеребец, Мариана не выдержала, процедила:

– Убью!

– Не стоит, – рассмеялся Ферхади. – Он завидует, только и всего.

Ногой распахнул дверь, усадил жену на широкую кровать. Спросил вдруг, отсмеявшись:

– А хочешь, я сам его убью? Прямо завтра?

– В качестве свадебного подарка? – съехидничала Мариана.

– Почему бы и нет? – Ферхади присел рядом, приобнял жену за плечи. – Но если ты хочешь другой подарок, только скажи.

Его рука скользнула по шее к волосам. Упала на колени вуаль: Ферхади выдернул державшие ее шпильки. Мариана не шевелилась. Принять волю и власть похитителя, назвать мужем многоженца-ханджара казалось ей выше сил. Но не гордыня ли это? Сказал же светлый отец: такова воля Господня. Смирись, повторяла себе Мариана. Ловкие пальцы расстегивают частые пуговки на платье, словно невзначай касаются груди. Смирись. Горячие ладони скользят по плечам, сбрасывая одежду. Смирись, такова воля Господня. Платье летит на пол, отброшенное небрежной рукой, безо всякого почтения к его красоте и несусветной ценности. Сыплются под ноги шпильки, щекочут спину наконец-то освобожденные волосы. Жена да прилепится к мужу и станет с мужем одно… ты его жена, он твой муж, такова воля Господня. Смирись.

– Ты дрожишь. Мариана, прекрасная моя, не бойся.

Слишком близко стоят слезы, чтобы отвечать ему сейчас. А жаль.

Ферхади осторожно гладит ее плечи, горячие мужские ладони жгут хуже пламени под котлами Нечистого… не там ли быть тебе, Мариана? Жена не смеет ненавидеть мужа. Ты теперь его, такова воля Господня.

Ох, да скорей бы! Но супруг не торопится. А куда ему торопиться? Сел рядом с нею, откинул упавшую ей на лицо прядь, коснулся губами волос на виске. Провел ладонью по щеке. Муж. Господин. Да чтоб ты сдох! Мариана прикусила губу. Нельзя. Он свою клятву выполнил, теперь ее очередь.

И когда успел рубаху скинуть? Обнял за плечи, развернул, прислоняя спиной к своей груди. Господь всеблагой! Кожа к коже – как в костер швырнули. И в глазах темно.

– Господин! Господин!

В дверь забарабанили так настойчиво, будто в доме пожар или же сонный Ич-Тойвин взяли неведомые враги.

– В чем дело? – рыкнул Ферхади.

– Господин, гонец от сиятельного императора! Требует, дабы Лев Ич-Тойвина немедленно прибыл во дворец… незамедлительно!

Ого, какие ругательства знает ее благородный супруг! Яростный шепот наверняка не слышен за дверью: приказы владык не обсуждают, и тем более не обсуждают так. Господь всеблагой, спасибо! Отложим супружеский долг на завтра.

Лев Ич-Тойвина справился с собой быстро. Поцеловал жене кончики пальцев, вздохнул:

– Извини, Мариана. Щит императора не всегда принадлежит себе.

Быстро оделся, пригладил волосы. Подарил жене долгий взгляд – не то сожалеющий, не то обещающий. И вышел.

2. Император Омерхад Законник

Мраморные львы на крыльце императорского дворца смотрели, казалось, сочувственно. Ферхад иль-Джамидер, Щит императора, не замедлил шаг, как обычно это делал. Сейчас перемигивания с каменными тезками его не прельщали. Наметанный взгляд начальника императорский стражи отметил спокойную ночную тишину, пустые коридоры, расслабленно, вполглаза бдящих караульных. Этой ночью дежурит Амиджад, начальник столичной сотни. Что же стряслось такого, что потребовало присутствия во дворце его соперника? Чего ради владыка оторвал Льва Ич-Тойвина от молодой жены?

Император дожидался Ферхади в одиночестве, что лишь усугубило недоумение. Ни министров, ни главы Капитула – неизменного советника владыки в последние годы, ни даже Первого Когорты Незаметных, – а значит, речь не о заговоре, угрозе мятежа или состоянии умов. Лишь Верный свернулся клубком в углу. Леопард поднял голову на звук шагов; усы дернулись, поймали знакомый запах. Умостил голову на лапы, закрыл глаза.

Спит, кошка драная. Весь дворец спит! Так какого шакала?…

Сиятельный поглядел на верного своего льва испытующе и строго: будто мысли хотел прочитать, проверить, верен ли не только на деле, но и в самой глубине сердца. Этого взгляда, весьма удающегося владыке, многие его приближенные боялись до колик в печени. Многие – но не Ферхад иль-Джамидер. Лев Ич-Тойвина не опустил глаз, не смутился, даже не вздрогнул. Как всегда. Вот только ответный взгляд нынче, пожалуй, не слишком подобает верному подданному, чье единственное счастье – служить императору. Мелькнула злая мысль: и не надоело сиятельному в гляделки играть? Словно уловив неуместный вопрос, император взял со стола небрежно сложенный вчетверо лист бумаги, протянул начальнику своей стражи:

– Читай.

Ферхади пробежался глазами по строчкам. Перечитал. С трудом удержал первое побуждение: скомкать, швырнуть под ноги, растоптать, как ядовитую пустынную гюрзу. Ответил спокойно:

– Это ложь.

Сиятельный рассмеялся фальшивым смехом:

– Что мой верный лев надумал взять под крыло таргальских заговорщиков, дабы с их помощью покуситься на особу своего владыки, – то, без сомнения, ложь. Но сам заговор, увы, правда. Как правда то, что один из заговорщиков покинул твой дом сегодня днем, а вторая сейчас в твоей спальне. Тебя окрутили как мальчишку, мой верный храбрец. Таргальская змея пригрелась на твоей груди, дабы нанести удар, когда ты не будешь готов отразить его.

– И это ложь, о сиятельный. Я не знаю, кто захотел выслужиться перед сиятельным владыкой за чужой счет, но ни Мариана, ни тот рыцарь не могут быть заговорщиками.

– Они заговорщики. Сьера Бартоломью послал сюда его король, дабы лишить империю владыки и тем выиграть войну, не начав сражаться. Красивая спутница могла облегчить ему дело, потому и взял с собой Мариану. Рыцарь во всем признался, мой верный лев.

В сочувственном голосе императора Ферхади почудилась насмешка. Мол, не хочет удалец признавать, что таргальская девчонка вокруг пальца обвела, золотом волос глаза замутила. Да ведь не было такого! Сам ведь он на северянку глаз положил, не хотела она за него!

– Я думаю, о сиятельный, король Таргалы не станет уподобляться в решениях безмозглому ишаку. Если бы он хотел подослать к сиятельному убийц, нашел бы кого-нибудь более неприметного, чем рыцарь, расхаживающий по Ич-Тойвину в плаще его цветов, и девчонка, не умеющая даже целоваться, зато весьма несдержанная на язык. Из них убийцы, как из овечки леопард.

– Что я слышу! – нахмурился император. – Ты покрываешь врага?

– Я берегу силы сиятельного, дабы не растратились они поисками врагов там, где их нет. Рыцарь слишком беспечен для заговорщика и шпиона, мои люди захватили его врасплох, как ребенка. А Мариана, – голос Ферхади дрогнул, – она ребенок и есть, честью клянусь. Куда ей кого окручивать, она не знает, что мужчины делают с женами!

– Твой «не умеющий целоваться ребенок», – возвысил голос император, –