Школьная осень - Сергей Борисович Рюмин

— Я обещаю вас исцелить!

— Ну-ну…

Директор договорить не успел. Я его погрузил в сон — на всякий случай, чтобы избежать всяких разных лишних разговоров, обсуждений, советов, ехидных замечаний и прочего. Достал меня этот скептик!

Исцеление заняло минут тридцать с небольшими перерывами. Сначала занялся сердцем — вдруг не выдержит в процессе лечения?

После сердца перешел на онкологию. Здесь процесс оказался не столько сложнее, сколько более энергозатратным. «Живой» силы у меня осталась едва ли одна треть. Пришлось делать перерыв, в процессе которого я погонял энергию по телу. При этом восстановление магических сил у меня шло как-то вяло.

Заглянула Альбина. Увидев спящего любовника, широко раскрыла глаза и знаком поинтересовалась, в чем дело?

— Да спит он. Иди сюда! — я подозвал её к себе, попросил. — Аль, пожалуйста, не беспокой меня минут десять. Ладно? Иначе будут кранты.

Она пожала плечами, но кивнула и вышла из комнаты. Я присел на пол, скрестив по-турецки ноги, и ушел в астрал. Там восстановиться полностью удалось практически всего за пару сеансов — «кольцо» и «вверх-вниз».

Вышел из состояния медитации и чуть не ахнул — Альбина стояла передо мной с открытым ртом.

— Я хотела спросить… — начала она. Я взглянул на часы. Прошло четыре минуты.

— Ты меня чуть не убила, — сообщил я.

— Ну, я не думала…

— Не мешай мне, пожалуйста, — терпеливо повторил я. Альбина снова вышла из комнаты. Я приступил к процессу. Печень получилось поправить достаточно быстро. Когда она из красной стала снова зеленой, я опять устроил перерыв. Вышел на кухню.

— Чай готов?

— Остыл уже, — обиженно ответила ведьма. Она сидела за столом, на котором красовались два бокала: мой и её. Её пустой. Я взял в руки свой бокал, пошутил:

— Не плюнула?

От такой наглой моей шутки она открыла рот.

— Ты… Ты…

— Ты мне тоже нравишься! — перебил я её.

Я в несколько глотков опустошил бокал:

— Пойду дальше работать. Еще чуть-чуть осталось!

Желудок я ему «починил», что называется, за один присест. Точнее, за один не сильно насыщенный «айболит». С этим бы даже справился один мой карандаш — амулет с конструктом «айболит». Там даже не язва была, так легкий гастрит. И похоже что-то еще: вверх по пищеводу поднималась розовая «ленточка». Но это уже не важно, «айболит» исцелил без проблем.

Я приготовился будить пациента, когда обнаружил, что Альбина всё-таки не оставила нас в покое и подсматривает в приоткрытую дверь. Я укоризненно цыкнул языком и покачал головой:

— Алька! Ну, так нельзя же в конце концов! Ладно, заходи!

Я приглашающе махнул ей рукой. Она подошла ко мне и вдруг бросилась на меня, обхватив шею руками, а талию ногами. Повисла на мне. Я ошеломленно замер, не зная, что делать. Руки автоматически подхватили её за упругую попку, чтоб девушка не упала. Кажется, я покраснел.

— Антошка! Миленький! — запричитала она. — Научи меня так! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Что хочешь, для тебя сделаю! Ну…

Я осторожно снял её с себя.

— Потом обсудим, — по-другому я сказать сейчас не мог.

— Ура! — она захлопала в ладоши и чмокнула меня прямо в губы. Я опять замер.

— Ты это… -я вдохнул-выдохнул, успокаиваясь. — Стой смирно. Давай доделаем начатое…

Я указал на директора рукой. Она кивнула. Я сконструировал и кинул в Николая Васильевича «отмену сна» или «будилку» — заклинание, отменяющее конструкты «паралич», «сон», «подчинение».

Конструкт был из категории Магии Разума, поэтому на другие заклинания — Жизни или Смерти не действовал. Например, ту же «сетку» с ведьмы мне пришлось снимать, разрушая структуру наложенного конструкта.

Мужик открыл глаза, сел, взглянул на меня, потом на Альбину. Ехидно улыбнулся и поинтересовался:

— Что, можно уже бежать квартиру подписывать?

Я тоже в ответ осклабился и сказал, называя его на «ты»:

— Не веришь, сходи тогда к врачам. Потом решишь. Только это…

— Что? — спросил он, перебивая меня.

— Если кому-нибудь расскажешь про меня, про лечение моё, твои болячки вернутся к тебе мгновенно. И никто тебе не поможет, включая меня. Называется обратка. Понял?

В момент этой фразы я наложил на него конструкт подчинения. Закончив фразу, снял.

— Я проверю, — хмуро повторил директор.

— Проверь, проверь, — я пошел на кухню и уже оттуда крикнул. — Где мой чай?

Альбина ойкнула и прибежала ко мне, зажгла газ и поставила чайник на конфорку.

— Прости, совсем забыла.

Она быстро помыла заварной чайник, не дожидаясь закипания, насыпала туда от души заварки (индийский черный крупнолистовой, как я люблю), встала рядом. В дверях кухни показался директор.

— Иди в комнату! — приказал он. Именно приказал да еще таким тоном, что Альбина только кивнула и мгновенно исчезла. Директор прикрыл дверь, сел напротив меня.

— На меня чая хватит?

— Хватит, — кивнул я. — Давай тогда еще бокал. Для себя.

Директор встал, снял с полки бокал, поставил на стол. Чайник закипел. Я заварил чай. Выждал несколько минут, потом разлил по бокалам. Себе одной заварки. Ему пятьдесят на пятьдесят.

— Любишь крепкий? — поинтересовался директор.

— И сладкий, — ответил я, насыпая в бокал три ложки сахарного песка. — После этой процедуры организму нужно немного оклематься, восстановить силы.

Директор помолчал, размешивая сахар — одну ложку. Видимо, не любил сладкий.

— И что, я теперь здоров? — снова спросил он, не поднимая на меня глаз.

— Ну, сходи к врачам в понедельник, убедись!

— У меня ничего не болит, — продолжал он. — Вообще.

Честно говоря, мне он стал уже надоедать. О чём я ему тут же сообщил:

— Знаешь, твой скептицизм уже надоедает. Не веришь, повторяю, послезавтра сходи к врачам.

Он сделал один глоток, другой. Я ждал. Чай был горячим. Не люблю такой пить. Всё время обжигаюсь. Горячую пищу, тот же борщ, ем нормально. А вот чай не могу. Директор пил горячий чай спокойно.

Он поставил бокал и уставился мне в глаза:

— А ты ведь ей не брат.

— Не брат, — спокойно подтвердил я.

— Любовник?

— Николай Васильевич! — повысил голос я. — Тебя это задевает или беспокоит? Нет, не любовник!

— А кто? — продолжал допытываться он.

В ответ я пожал плечами:

— Пока не знаю. Возможно, буду наставником.

—