Ложь - Анастасия Пименова

выходу из этого кабинета, и вот тогда я начинаю вырываться и кричать, пытаясь ударить и сбежать. Но он вообще не обращает на это внимания и прежде, чем мы покидаем этот кабинет, смотрю на О'Нила, который машет мне рукой.

– НЕТ!!!

Дверь закрывается перед моими глазами, и Зейн затаскивает меня в лифт, когда немногие люди смотрят на всё происходящие со стороны.

– Отпусти меня!!! Отпусти!!!

Слёзы текут из моих глаз, я чувствую боль предательства, которая разрывает изнутри и не оставляю попыток вырваться до тех пор, пока мы не оказываемся на минус первом этаже.

Внизу находится плохо освещенный коридор, и никого вокруг.

– Тихо, – раздается его голос над ухом, когда ликтор продолжает тащить моё тело по коридору.

Перед глазами мелькают тени других ликторов, которые расступаются, когда Зейн затаскивает меня в другой коридор, где более никого кроме нас нет.

Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!

В панике начинаю дергаться, царапаться, пытаюсь вырваться, но его хватка мертвая, не ослабевает ни на секунду.

Он убьет меня?! Он убьет меня!!!

Слёзы застилают всё перед глазами, и я вижу лишь тусклый свет, исходящий от фонарей.

Трупный запах ударяет в нос так резко, что приводит ненадолго в чувство.

Я замираю, когда понимаю, куда он меня привел.

Вижу в камерах мертвых людей и чуть не блюю прямо на пол.

Зейн отпускает меня, и я смотрю на него так, словно впервые вижу. В его руках уже пистолет.

– Ты знал, – выдавливаю из себя два единственных слова.

– Нет, – он трет глаза свободной рукой, – нет, чёрт возьми, я не знал! Узнал прямо с тобой в этом кабинете!

– Я не верю тебе!!! – кричу, часто дыша и отхожу назад. Больше не верю. – О'Нил собирается сделать из Тоби ликтора! Такого же ликтора, как и ты… Как он всё узнал? Это ты… Зейн, это ты ему рассказал?

– Нет, – теперь его голос звучит тихо. – И я не знаю, как он узнал.

– Он приказал тебе убить меня… Ты… ты убьешь меня?

Зейн молчит, опустив голову.

В полумраке замечаю, как напряжены его плечи, как дрожат пальцы, сжимающие пистолет. Тишина давит на уши, становится невыносимой.

Я жду. Жду приговора, вынесенного не мной, но исполнить который должен он.

Всё внутри обрывается, ломается, и я продолжаю стоять на ногах с помощью настоящего чуда.

– Нет, – наконец произносит Зейн, поднимая взгляд. В его глазах плещется отчаяние, смешанное с какой-то болезненной решимостью.

Ликтор делает шаг ко мне, но я отшатываюсь. Страх сковывает движения, парализует волю. Я не могу доверять ему, не могу поверить ни единому его слову после увиденного.

– Тогда зачем ты привел меня сюда? Почему не помог в кабинете с Тоби?

– Тогда бы О'Нил убил бы и меня. Так у твоего брата не будет шанса.

– Шанса на что?!

– На то, что о нем позаботятся, Эйви.

– Нет! Это я! Я должна заботиться о нем, а не ты и тем более кто-то другой из ликторов!

Вновь возникает непродолжительное молчание.

Зейн бросает на пол пистолет, пинком отпихивая его ко мне, а сам подходит к стене, останавливаясь у маленького рычага, который я сразу не заметила.

Беру в руки оружие и направляю на ликтора.

– Как только я нажму сюда, то тут же сработает сигнализация. О'Нил плохо знает тебя и поверит в то, что ты сбежала. Вероятно, преследовать не станет, как только окажешься за пределами Анклава. Ты будешь числиться без вести пропавшей, поэтому Тоби зачислят в ликторы, – мои руки дрожат с каждым его новым словом.

– Я не уйду без брата!

Маска спокойствия слетает с его лица, и я вижу боль и отчаяние. А ещё гнев… только на кого? На самого себя или на ситуацию в целом?

Его глаза мечутся из стороны в сторону. Спина напряжена, а плечи опущены.

Что-то сломалось внутри него.

– Тебе придется, если ты не хочешь умереть здесь. Не убью я тебя, убьет кто-то другой. – Зейн опускает рычаг, и тут же срабатывает сирена. – Так у тебя есть крохотный шанс, Эйви.

– Это нечестно, – пробормотала я, не желая верить в происходящие и в то, что Зейн сделал это.

– Прости меня.

Простить…?

Я сделала вдох, а выдохнуть так и не смогла.

Он не дал мне время. Ни секунды на раздумья, ни минуты на принятия решения… Ничего.

– В конце коридора будет лестница. Поднимись и выйдешь через черный вход. Беги из Анклава, иначе умрешь.

– Мой брат остался здесь!!! – я крикнула это перед тем, как услышала неподалеку звук хлопнувшей двери.

Зейн резко сократил между нами расстояние, зажав мне рот рукой и шепотом проговорил:

– Останешься – умрешь, Эйви. Понимаешь? Тебе нельзя оставаться здесь. Беги. Беги и… возможно, у тебя ещё будет шанс увидеть брата.

Слёзы застыли в глазах, когда я посмотрела в его, пытаясь найти ответы на все свои вопросы, от которых мой мозг готов взорваться на части.

Уже слышатся отсюда чужие шаги, и тогда Зейн отпускает и отходит, чтобы после развернуться, когда я так и остаюсь стоять на месте не в силах пошевелиться.

Парень едва оборачивается, и мы сталкиваемся с ним взглядами в последний раз.

Я вкладываю все чувства, которые охватывают меня в этот момент. Ненависть, боль и гнев.

Я хочу закричать, выплеснуть всю ту бурю, что терзает меня изнутри, но слова застревают в горле, превращаясь в ком горечи.

Он так ничего и не говорит, лишь отворачивается окончательно и уходит.

Остается лишь пустота. Пустота, зияющая черной дырой в самом сердце. И осознание того, что я сама позволила этому случиться.

Одинокая слеза скатывается по щеке, приводя в чувство.

Я делаю медленный и небольшой шаг назад, после ещё один, слыша голоса людей. Разворачиваюсь и бегу, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Поднимаюсь по ступенькам, спотыкаясь несколько раз из-за слез и темноты. Дергаю ручку двери и оказываюсь вновь на улице.

Плохо соображаю.

В мыслях только одно – бежать.

Куда?

Сирена, кажется, звучит в каждом здании, потому что я слышу её даже отсюда.

Бегу, не разбирая дороги, ноги заплетаются, сердце колотится в бешеном ритме, готовое вырваться из груди.

Все вокруг – чужое, враждебное, словно насмехающееся над моей болью.

Первая мысль – вернуться в дом, но это не мой дом. Да и что мне там делать? Спрятаться под кровать? Я хочу вернуться, хочу найти брата, но даже не знаю, куда его увели.

Не знаю, куда бегу. Просто прочь. Прочь от того места, от тех голосов, от той невыносимой реальности, которая только что обрушилась на меня. Прочь