Как пятое колесо - Дмитрий Сысолов

ещё раз разглядывая Конструкцию, пытаясь понять, откуда у меня такое острое чувство дежавю. В жизни не встречал ничего подобного, но вот вся ситуация до боли знакома. Наконец сообразил. Так ведь читал про подобное. У Крапивина, что ли? Там мальчишка тоже сооружал такую модель вселенной и параллельных миров.

Надо сказать, я как и многие советские дети, вырос на Крапивине, который был глотком свежего воздуха в ряду идеологически выверенных советских книг для детей. Но став взрослей и перечитывая его книги я стал замечать, что его произведения, которыми я так восхищался в детстве, чем дальше, тем больше начинают меня раздражать. Сначала почти незаметно, но с годами всё сильнее и сильнее. Я никак не мог понять в чём дело. Ведь прекрасно понимаю же, что это шедевры детской литературы. Без всяких сомнений Шедевры. И вдруг уже в зрелые года встречаю в интернете откровение одной из учениц Крапивина, активной участницы Каравеллы, литератора Натальи Соломко. И словно пелена падает с глаз.

Герои Крапивина не взрослеют! Им может быть и двадцать, и тридцать, и даже семьдесят лет, но они все остаются детьми. Его «положительные взрослые» не находят понимания в обществе и психологически ведут себя как подростки, если они мужчины, либо окружены таинственным чудаковатым ореолом, если они женщины. И полные горечи слова Натальи о своем учителе: «Его серия книг, которая будто бы вела нас по взлётной полосе, привела не в небо, а в лопухи за аэропортом".

Вот оно! Вот, что меня насторожило и встревожило! То, что Алёша обладая выдающейся фантазией играл в «модель вселенной» не страшно и не удивительно. А вот то, что он, потеряв в Беде своих родителей, а потом на этом гадском турнире последнего родного ему человека, продолжает это делать, уже настораживает.

Дети после Беды невероятно быстро взрослеют. В одиннадцать-двенадцать лет мальчишка — уже готовый солдат. Или ответственный работник. Всё детское отметается в сторону. Причём везде. Катастрофически быстро взрослеют дети. Я ещё пытаюсь удержать детство у самых маленьких, проводя им праздники и вообще, уделяя много внимания их досугу, но и у них заметно преждевременное взросление. Пусть и не так ярко выраженное, как у вынужденных тянуть лямку взрослых старших.

А Алексей, наоборот, словно упорно отказывается взрослеть. Он словно бежит из реального мира вот в этот — выдуманный им. Его тезка Леха Просорупов из СМПовских на год младше его, но выглядит и действует как маленький мужичок. Всё свободное время у Винтика в автомастерской пропадает. Помогает там, чем может. Шебутной он ребенок, но старательный. А тут...

Понятно, что насмехаться над его поделкой ни в коем случае мне нельзя. Замкнется ж ещё больше. Но вот из этого, из упорно детских фантазий его вышибать всё-таки нужно. Пусть даже через боль. Эх, как же мне не хочется этого...

– Подобными вещами не стоит заниматься вслепую, - серьёзно, чуточку даже отстраненно произношу я, но в собственном голосе мне всё равно слышится жгучее неодобрение. И мальчишка его тоже слышит. Вон как напрягся-то.

– Почему?

– Ну вот смотри. У тебя модель нашей Вселенной, так?

– Да.

– И, значит, воздействуя на модель, можно изменить чт- то в самой вселенной? Это же, типа, одно и то же? Бесконечно большое и бесконечно малое связаны же?

– Да-да, — мальчишка энергично закивал головой. явно обрадованный тем, что я смог понять его замысел. Наивный. Все его фантазии далеко не новы. — Я так и думал. Сделать мир лучше!

– Хорошо. Значит лучше. Но ты же сам признаёшь, что не знаешь как именно эта модель связана с реальным миром? Что за что отвечает. Ты творишь, опираясь не на знания, а только на интуицию.

– Ну-у-у... Да.

– А у тебя вот тут один из шариков для пинг-понга отскочил и упал на карточный домик. А где-то в космосе, возможно, одна из комет сошла со своей орбиты, по которой летала до этого миллионы лет, и упала на случайную планету. И р-раз, и все динозавры на ней погибают... А может и не только динозавры. А вдруг эта планета была обитаемая? Кто-то же построил тот карточный домик, который разрушил шарик. Или вот тут у тебя явно раньше стояло колёсико побольше. Видно по окружающим деталям.

– Ну да. Стояло.

– Вот. А ты поставил поменьше. И какие изменения это вызвало во Вселенной — ты не знаешь. А может быть из-за этого действия в одном из миров от неизвестной науке болезни умирают все «большие» люди и остаются только «маленькие». То есть, дети.

– Я его уже после эпидемии поменял! — мальчишка обиженно вскрикнул, уставившись на меня глазами со слезинками несправедливой обиды.

– Ну я и не говорю, что именно это действие вызвало такой эффект. А может и такой же, но где-нибудь в другом мире. В параллельном. Или в будущем. Ты же сам говоришь что не знаешь, что за что отвечает. Но не боишься вмешиваться в работу вселенной. А потом удивляешься, почему же всё вокруг вдруг пошло в раздрызг.

– И что же мне делать? — пацан испугался. Смотрит с натуральным ужасом на меня. Как кролик на удава.

– Только учиться, — я развожу руками, — познавать тайны вселенной. Её законы и строение. Тогда, по крайней мере, сможешь понять на что и как нужно влиять. А модель... Это твоя модель. Тебе и решать.

В общем, грузанул мальчишку по полной. Нет, понятное дело, что сам я во всю эту ересь не верил ни на грамм. Но разговаривал с ребёнком абсолютно серьёзно, без малейшего намека на сарказм или издёвку. Даже Сова с охраной слушали с жадным вниманием. Что уж тут говорить о мальчишке-то? Он-то ждал насмешки, пренебрежения или высмеивания его фантазий. Я же отнёсся к его идее абсолютно серьёзно, заставляя его почувствовать ответственность за свои поступки. Не знаю, получилось ли у меня или нет, но вот представляя себя на месте пацана я понимаю, что разобрал бы «опасную» игрушку в тот же вечер. Как поступит же сам Алеша, бог весть. Толчок я ему дал, а дальше пусть сам думает.

Я же переключился на девочку. Люсенька была на пару лет старше моих «дочек», но, почему-то, она до боли напоминала мне мою погибшую Тихую Машу. Нет, внешне они были совершенно не похожи. Маша была тёмненькая, а эта блондиночка. Маша была такая, знаете ли, кругленькая, а Люси — худышка. Ничего общего. Кроме характера.