Апостолы - Наталья Точильникова

Апостолы разбрелись по своим делам, и мы остались почти одни на мраморном корабле, только охрана почтительно стояла поодаль, да слуги следили за каждым жестом Господа, в любой момент готовые броситься исполнять приказание. Но слуги и охрана не в счет.

— Садись, Пьетрос, — милостиво предложил Господь. — Выпей чаю.

И мне немедленно пододвинули стул и подали фарфоровую чашечку. Чай был зеленый, и я поморщился.

— Ничего не понимаешь, европейский ты человек, — заметил Господь. — Расскажи мне о вашем путешествии.

Я начал рассказывать. Вероятно, основные события были ему известны, и он иногда кивал, словно сверяя мой рассказ с тем, что он уже знает.

— Да, — заметил он, когда я описал иерусалимские события. — Они уже разбирают Золотые ворота, которые были заложены во времена владычества арабов, чтобы через них не мог пройти мессия. Готовятся к моему визиту. Так что вы с Марком не так уж плохо поработали. Правда, решение Кнессета о восстановлении ворот странным образом совпало по времени с моим захватом Пекина, — Господь лукаво улыбнулся. — Ну, дальше.

Я рассказал о нашем пленении и побеге, старательно упуская некоторые подробности.

— Так сколько человек вы расстреляли по дороге? — поинтересовался Эммануил, хотя я даже не упоминал об этом.

— Не помню, — честно сказал я.

— Не ты же виноват — Марк.

— Я тоже там был.

— Считай, что у тебя индульгенция. Очень трудно с людьми, Пьетрос. Они очень редко оказываются способными на сложные действия. Убить всегда проще. Ты — приятное исключение.

— А Марк?

— Поглядим…

Стемнело. На западе вспыхнула первая звезда, и легкий туман поплыл над водой искусственного озера. А на корабле, над нами зажгли причудливые бумажные фонарики.

— Праздник фонарей давно прошел, а мне нравится, — заметил Господь. — Так что там с вами случилось, у монахов?

— Они нас нашли в пустыне, монах по имени Михаил и мар Афрем, кажется музыкант, руководитель хора, но потом держали как пленников и все пытались обратить. Погибшие! Этот арабский капитан расстрелял их в пасхальную ночь. Всех.

Вероятно, на последних словах мой голос дрогнул, так что Господь внимательно посмотрел на меня.

Я опустил взгляд.

— Легче всегда убить, — повторил он. — Та же самая ситуация. Конечно, меня бы куда больше порадовало их обращение, но я не могу тратить время на каждый пещерный монастырь. Как человеку, мне их жаль, но у Бога другая мораль. Другая, Пьетрос, пойми это, как бы ни было страшно, — и его глаза вспыхнули в сумерках холодным светом звезд. — Твой Марк, увы, этого не понимает. Он ведь пытался вступиться за ваших «спасителей». «Они спасли нам жизнь», — процитировал он издевательским тоном.

— Господи, ты и это знаешь?

— Разумеется. И это даже не связано с моей божественной сущностью. Просто преданные слуги составляют для меня подробные отчеты, в отличие от тебя.

Я вздохнул.

— Это на будущее… Кстати, у меня есть несколько книг твоего мар Афрема, то бишь Ефрема Сирина. Правда стихи его несколько корявы, к тому же в них долго, занудно и дидактически доказывается, что душа отнюдь не бессмертна. Как тебе святой, не верящий в бессмертие души? Правда, он верил в воскрешение плоти. Но проза ничего. Хочешь дам почитать?

— Нет.

— Почему?

— Мне будет больно.

Господь поморщился.

— Иди. Тебе не хватает твердости.

Я спускался вниз с мраморного корабля, и казалось, что он и впрямь плывет по водам озера Куньмин, а на нем одинокий кормчий, ведущий его сквозь мировой туман, единственный твердый правитель, единственный знающий путь, и над ним — таинственные огни с магическими письменами.

Ресторан «Fangshan» находился на северной оконечности Нефритового острова, на озере Бэйхай, давшем название парку. И до него оказалось не так уж близко.

В огромном зале с красными колоннами и стенами, увешенными пейзажами в традиционном китайском стиле, стояли многочисленные круглые столы. Я не сразу отыскал друзей в этом лабиринте, но Варфоломей первым заметил меня и помахал рукой.

Апостолы сидели за таким же круглым столом, покрытым белоснежной скатертью с вышитыми птицами и цветами. В центре стола стояли разнообразные кушанья, разложенные в изящнейшие приборы из тонкого фарфора, украшенные лепестками лотоса и пиона. Так что стол больше напоминал клумбу или, скорее, уголок китайского садика. Варфоломей вел себя как радушный хозяин.

— Здесь заказаны знаменитейшие из деликатесов императорской кухни, — начал он тоном экскурсовода. — Шедевры кулинарного искусства из различных провинций Китая от «Пекинской утки» до известного на весь мир блюда гуандунской кухни «битва дракона с тигром», которое делают из ядовитых змей трех видов, дикой кошки и более двадцати видов пряностей.

Гм… Мне как-то сразу расхотелось его пробовать. Но Варфоломей не унимался.