Спасти СССР. Часть 4 - Александр Афанасьев

Комментируя этот пассаж и нечаевский принцип «производить для общества как можно более, и потреблять как можно меньше», Маркс и Энгельс в брошюре «Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих. Доклад и документы, опубликованные по постановлению Гаагского конгресса Интернационала» иронически замечали:

... Какой прекрасный образчик казарменного коммунизма! Все тут есть: общие столовые и общие спальни, оценщики и конторы, регламентирующие воспитание, производство, потребление, словом, всю общественную деятельность, и во главе всего, в качестве высшего руководителя, безыменный и никому неизвестный «наш комитет»

Сложно сказать, насколько Ленин проникся нечаевскими идеями (нечаевские писания часто были первыми книгами на столе тех кто в итоге «уходил в революцию»), а насколько политика первых лет советской власти была вызвана бедственно-отчаянным положением страны пережившей Первую мировую войну, а потом сразу и Гражданскую, закончившуюся полной разрухой и разорением страны. Но нет никаких сомнений в том, что Сталин не только продолжил ленинскую политику «производить для общества как можно более, и потреблять как можно меньше», но и до предела усилил ее, чем вызвал резкое обострение социальной и классовой борьбы. Его тезис об «усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму» с точки зрения марксизма безумен, и может быть верен только в одном случае. Если политика «социалистического» государства такова, что она вызывает постоянный и усиливающийся отход народных масс от такого правительства и переход их в стан оппозиции. То есть, если государственная политика АНТИНАРОДНА по сути своей.

Нет слов, первые сорок лет советского государства — сплошная цепь бедствий и войн, когда низкий уровень потребления был просто объективной данностью, с этим вряд ли что-то можно было сделать. Но вынужденные обстоятельства — стали в итоге постоянными, некоей базовой особенностью строя, вызвав десятки и сотни диких, не имеющих уже разумного объяснения ограничений. Колхозник не имеет права иметь лошадь — это еще в восьмидесятые. На одной шестой части суши и при перманентном дефиците продовольствия — горожанам выдавали «мичуринские» участки в три сотки, и строго следили, чтобы там не строили капитальные дома. Если у тебя была квартира — ты не имел права иметь еще дом в деревне. Вся советская одежда должна была быть скромной и неяркой. Ну, может если яркой — то, по крайней мере, скромной — уж точно.

Это уже не было вызвано объективными обстоятельствами — просто каким-то неясным императивом «скромного общества», общества, где резко снижен уровень потребностей, в котором за счет этого притушены и сглажены конфликты.

Беда в том, что третье советское поколение и часть второго, дети и внуки — эту суровую мораль старших во многом отвергали. В поисках истины начали обращаться к первоисточникам — а там то, а там то...

В семидесятые годы, в период зенита брежневского правления предложили выдвинуть лозунг: «Догнать США по уровню потребления». На это из ЦК КПСС был получен сухой ответ, что СССР никогда не ставил задач догнать США по уровню потребления, и не будет ставить...

— Зинаида Ивановна...

...

— Вы легпром посмотрите? Или технику?

Лигачева беспомощно осматривалась.

— Как вас...

— Наталья...

— Наталья, а Раиса Максимовна что берет?

Наталья понимающе кивнула

— Она в основном одеждой интересуется, Зинаида Ивановна. Она кстати как раз приехала. Проводить?

— Если можно...

Как оказалось, тут был просмотровый зал на несколько персон и можно было заказать демонстрацию моделей. Сейчас в нем сидела Раиса Максимовна, на открывшуюся во время показа дверь взглянула с недоумением и раздражением, но увидев Лигачеву ничего не сказала. Все-таки жена второго человека в государстве и партии. Почти ровня ей.

Лигачева присела на стул, терпеливо дождалась конца показа. Когда Раиса Максимовна встала, она обратилась к ней

— Раиса Максимовна?

Она недоуменно скосилась

— Вы ко мне?

— Вас Михаил Сергеевич прислал?

— Нет, Егор попросил поговорить... — не стала скрывать Лигачева

Раиса Максимовна хмыкнула

— Ну да как же. Конечно. Они как... шерочка с машерочкой теперь.

Зинаида Ивановна ничего не сказала на это.

— Раиса Максимовна. Я на своего мужа смотрю... я все же его знаю, чего с ним только не прошла. Как он на области был, рабочий день ненормированный. Но... Рая. Как его в Москву перевели, я его совсем не вижу. Он и домой то порой не является, там, в Кремле поставил кушетку, в столовой питается, там же и спит. И Михаил Сергеевич тоже... Егор рассказывал, он в обморок упал прямо в кабинете, врача вызывали. Работают наши мужики... много всего накопилось, с Брежнева еще завалы. Если ты думаешь, что он... что у Михаила есть кто... не думай. Нету у него ни сил ни времени на такое...

Раиса Максимовна смотрела еще более недоуменно. Разговор проходил в ее рабочем кабинете в институте.

— Вы думаете, что я Михаила Сергеевича в измене подозреваю?

— А в чем? У вас же семья, дочь...

— А вы когда-нибудь подозревали Егора Кузьмича в измене?

— Нет.

Сказала и задумалась. А и правда — нет.

Как то так вышел их брак... да и не только их — у большинства их поколения такой брак вышел. Что думал он, комсомолец, когда женился на дочери расстрелянного врага народа? Раз пошел на это — выбор свой он сделал.

И она свой выбор сделала — и никогда ни о чем не жалела?

Что было? Да может и было что-то. Только разница какая? Она была твердо уверена в одном — в сердце ей Егор не изменял никогда, ни на одну минуту.

Раиса Максимовна вертела в руке дорогую, подаренную ручку, кажется «Уотерман».

— Я тоже Михаила Сергеевича никогда и ни в чем не подозревала. Изменить он не способен.

— А почему тогда не живете? — тут же спросила Лигачева

— Вы можете жить без мужа?

— Я не живу без мужа.

— Живете. Просто привыкли к этому. Считаете это нормальным.

...

— А я не могу так.

Лигачева покачала головой

— Вам его не жаль?

Раиса Максимовна поднялась с места

— Считаю наш разговор оконченным. Можете сообщить Егору Кузьмичу, что задание его выполнили, со мной поговорили

Лигачева покачала головой и вышла из кабинета

— Вам его не жаль?

На самом деле Раиса Максимовна прервала тягостный для