Мастер спорта в догонялки - Анатолий Бурак

— Отставить, блядь! — Раздался его громогласный голос, разруливший или, по крайней мере, на неопределённое время отложивший, грозящуюся разразиться мордобитием ситуацию. И наделивший участников не очень понятными, но вполне себе образными эпитетами. — Ёбаные кони! — После чего встал между нами и, измерив пренебрежительным взглядом вымазанного в свином говне урода, брезгливо поморщился. — Нехайло, а пиздуй-ка ты, форму почисти! — Ненавязчиво, но, со вполне себе ультимативными, исключающими любое двусмысленное толкование интонациями, ласково предложил он.

Придурок, как оказалось, носивший звучную фамилию «Нехайло», набрал полную грудь воздуха но, стушевавшись под пристальным взглядом своего (правда, об этом он и не догадывался) спасителя, отдал честь и нехотя буркнул.

— Слушаюсь, товарищ прапорщик.

После чего, скорчил мне, по его мнению страшную рожу и, одними губами изобразив «пиздец тебе, сука», повернулся и быстро выскочил за ворота.

— Бузотёрим? — Окинув меня взглядом, без особого интереса полюбопытствовал Пётр Михайлович. — И, не дожидаясь ответа, вышел вслед за несостоявшимся плантатором.

Давая тем самым понять, что всецело доверяет нашей, начавшей плодотворно срабатываться команде и полностью спокоен на уборку говна на отдельно взятом стратегическом объекте, носящем гордое звание «свинарник».

— Зря ты так… — Укорил меня кто-то из сослуживцев, едва прапорщик скрылся из виду. — Теперь всем отделением пиздюлей отгребать будем.

— Да бля, погорячился. — Неопределённо пожал плечами я. И, дабы не плодить лишнюю ненависть среди товарищей, пообещал. — Постараюсь сам разгрести, никого не впутывая. — И, нисколько не смущаясь бросаемых на меня недоверчивых взглядов, как можно уверенней заявил. — Сам накосячил, сам и ответ держать буду!

И, не желая углубляться в неприятную для вех тему, взялся за вилы!

Страха перед будущими «разборками» не было совершенно. Ну, не убьют же меня в самом деле? Так… помутузим друг дружку, разобью пару-тройку хлебальников, получу несколько синяков и, скорее всего, посижу на гаупвахте.

Гораздо больше меня интересовали глобальные, так сказать, проблемы. Что делать с наездом КГБэшников и как вообще быть? С одной стороны, жалко было бросать всё, что уже успел наворотить и приобрести. А с другой, если обнаружили неопровержимые улики моей причастности к убийствам партийного бонзы с сыном и его приспешников то, в любом случае, светит «вышка».

И какого-нибудь определённого плана пока ещё не имелось.

Если честно, вообще ничего толком не было. Ни денег, ни документов.

От недавнего оптимистичного настроения не осталось ни следа и я попросту злился.

К тому же ещё этот… «помещик местного разлива»! Свернул бы я тебе твою, раскормленную на казённых харчах, разжиревшую шейку. Да вот только, стоит ли оно того? Мало мне Комитетского преследования, так ещё военную прокуратуру на хвост сажать?

Мерно работая вилами, я наполнял дурно пахнущей субстанцией подвозимые соратниками тачки и всё больше и больше склонялся к мысли, что в намечающихся разборках надо дать себя побить.

Без членовредительства, естественно. Но так, чтобы гарантированно загреметь в медсанчасть и, желательно, с забинтованной мордой. Мало ли, станут искать по горячим следам и, неведомыми для меня путями Создателя, сунутся в становившуюся понемногу родной, войсковую часть?

А с перемотанной узкими полосками марли головой, да ещё учитывая горячее желание отцов-командиров всячески замалчивать подобного рода происшествия и скрывать их от глаз вышестоящего начальства, шансы выйти сухим из воды увеличиваются многократно.

Так и не придя ни к какому выводу я, вместе со всеми, вяло проковырялся до ужина. После чего мы наспех умылись, кое-как привели форму в порядок и, почистив, сначала свежей соломой, а затем щётками с гуталином, сапоги, строем отправились на вечерний приём пищи.

Кормили нас смешанными с тушёнкой макаронами, почему-то называвшимися «по флотски». А на десерт был тонкий ломоть белого хлеба с квадратиком масла. Ну и, конечно же сладкий и горячий чай.

Старослужащие, как и в обед, не кучковались в общей массе, а заняли отельный стол. Время от времени бросая в мою сторону многообещающие взгляды. Долженствующие, по их мнению, нагонять на меня страх и вводить в состояние перманентного ступора.

Глядя на ужимки этих молодых бычков я, помимо воли, вспоминал ощущения удобно ложащегося в ладонь рабочего ножа и льющихся по рукам тёплых струй крови. Обильно бьющих из перерезанного предназначенного на мясо забиваемого животного.

При этом невольно страдая от того, что так и не смог вспомнить ничего из собственного прошлого. Хотя, из посещающих и таких приятных снов можно было прийти к выводу, что к сельскому хозяйству и животноводству я таки имею самое непосредственное отношение.

Знать бы ещё какое? А так же, где находятся эти благословенные, наполненные ощущением счастья, места?

И кто, в конце-концов, эта красивая и, как понимаю, совсем не чужая для меня девушка? А так же мелкий бесёнок, с шаловливыми и горящими искренним энтузиазмом и неуёмным любопытством, хитрющими глазёнками?

Глава 24

Как известно, после команды «отбой» — «наступает тёмное время суток». Ну, а оставшиеся до этого праздника жизни пару часов, прошли ни шатко ни валко. В смысле, никаких особо значимых событий и происшествий не случилось. Мы занимались всем, кто во что горазд и попросту отдыхали от этого, в общем и целом, насыщенного и богатого на впечатления дня.

Попришивали подворотнички, потрепались о том, о сём. Некоторые из парней принялись строчить письма, а кое-кто начал разговор о представительницах прекрасной и, вне всякого сомнения лучшей, половины человечества. У кого есть, у кого нет… Да и вообще, дождутся ли со службы и всё такое прочее…

Задали — ну, куда ж без этого! — подобный вопрос и мне.

— А у тебя, Васин, девушка на гражданке есть? — Со свойственной представителям вооружённых сил открытой и ненавязчивой прямотой, поинтересовался у меня один из «спортивных», тех, которых я отделил от изнеженных городских мальчиков и причислил к сельским жителям, вчерашних пацанов. И тут же, скептически окинув меня слегка пренебрежительным взглядом и, при этом, немного горделиво расправив плечи, сам себе ответил. Вернее, высказал предположение. — Хотя, больно ты молодо выглядишь… А девки они посолидней любят…

К брутальным и, при этом, явно пользующимся усиленным вниманием противоположного пола «элитным производителям» он, само-собой относил себя любимого. И, глядя на мою, не так, чтобы хиленькую но, всё-таки уступающую ему в габаритах фигуру, не преминул малёк «похвастаться». Погордиться, так сказать, «удалью молодецкой». Повышая свой внутренний рейтинг и, разумеется, претендуя на главенство в нашем маленьком и немножко суровом, мужском коллективе.

На что я,