Отцовские долги - Наиль Эдуардович Выборнов

– Идем, Олег, – за обоих братьев согласился Антон, и мы вчетвером, вместе с боярином Лукой, двинулись к месту, где и была выкопана ловушка.

Устроили ее неподалеку от входа в логовище, прямо на звериной тропе, с таким расчетом, чтобы хотя бы одна тварь угодили в яму. И, стоит отдать им должное, уверен, что яму эту до того, как ловушка сработала, не обнаружил бы никто. Парни каким-то образом умудрились прикрыть пустоту слоем срезанного с этой же ямы дерна, который сейчас же, однако, был прорван.

– Сработало, – улыбнулся Глеб, когда мы подошли к ловушке поближе. – Хоть одна тварь, но попала.

– Молодцы, – решил я не скупиться на похвалу. – Давайте, убирайте дерн, посмотреть же хочется на врага нашего.

Близко к краю парни подходить не стали, Антон одолжил у меня рогатину и с ее помощью скинул в яму остатки полога из дерна. Мы же с боярином Лукой бояться не стали и подошли к самой ловушке. Я немного опасался, что почва может осыпаться под ногами, но она держалась крепко.

– Подходите, – махнул я рукой парням. – Только с другой стороны. Смотрите, чтобы края ямы не осыпались, и никто вниз не угодил, иначе это плохо может закончиться.

Тварь внизу была, она лежала в самом углу, свернувшись в клубок и мелко дрожала. Теперь я был точно уверен в том, что это не неупокоенная нежить, и никакие не духи погибших от отравления, а потом потревоженных молдаванами воинов. Все потому, что спина костеглота ритмично вздымалась в такт дыханию. И получалось, что дышал он раза в два-три чаще, чем это делает обычный человек.

– Ну и уродливый же ты сукин сын, – проговорил боярин Лука.

Я не мог не согласиться со своим ближником. Как ни крути, но красотой эта тварь не отличалась точно. Сгорбленная спина, из которой торчали позвонки, абсолютно лысая башка с большими ушными раковинами. Да и худая она в самом деле, одни кожа, да кости, жира нет вообще, видно только мышцы, жгутами перетягивающие тело. Хотя на вид такая тварь много весить не может, скорее всего только половину от веса нормального человека. Но, может быть, именно за счет этого они такие и быстрые.

Но, что меня поразило больше всего, так это то, насколько тварь была похожа на человека. Нет, кое-что в пропорциях отличалось, да и когтей таких длинных у людей не бывает, но голова, уши, руки с ногами – все было на месте. Если бы они ходили на двух ногах в темноте я наверняка не сумел бы отличить костеглота от невысокого мужчины.

И тут меня словно ударило, нет, не просто на человека они похожи, а именно на подростка лет двенадцати-тринадцати, когда фигура становится нескладной. Неужели эти твари – еще одно порождение Последней Войны, только в отличие от волкулаков, произошли они именно от людей?

– Она как человек одичавший выглядит, – сказал вдруг Антон, поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.

Похоже, что эта мысль пришла в голову не одному мне.

– Неужели это люди в такое вот выродились? – задал следующий вопрос уже Глеб.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Но теперь это не люди точно, это звери. Если бы мы его ночью встретили, он кого-нибудь из нас порвал бы на части. А потом сожрал бы. И наплевать ему было бы на то, что мы тоже люди, – не знаю почему, но предположение парня меня разозлило. – Проверить хочешь, так спрыгни в яму к нему. Тогда посмотрим, каким он тебе человеком покажется.

– Человек обязательно говорить уметь должен, – проговорил боярин Лука. – А это тварь бессловесная, даже жестами объясниться не может. Нет, даже если они когда-то и были людьми, то давно уже ими быть перестали, много поколений назад. Теперь зверь это.

– А зачем мы его вообще ловили? – спросил Антон. – Зачем он тебе понадобился?

– Да все потому, что молдаване считают, что это духи неупокоенные, – ответил я. – Здесь могила была воинская, под холмом этим срубы стоят, курган сверху насыпан. Местные его разорили, прах в реку покидали, а теперь боятся, что воины те за ними в нечеловеческом обличье вернулись.

Я успел заметить, как оба брата-лесовика сделали жест, отгоняющий нечисть. Да, неприятно это, когда из христиан в дружине моей только я, да Михал. И ничего не сделаешь, никто из них ведь в монастыре не жил, никто истины из уст святых братьев не слышал. У нас даже священника-то своего нет, хотя он очень пригодился бы. Но вряд ли кто-то из них согласится присоединиться к нам, с учетом, что нам иногда приходится делать.

А думать о том, чтобы отвести дружину в монастырь, и думать нельзя, на святое место беду навлечем. Непременно ведь за нами придут, незаметно мы до самого центра Пяти Княжеств не доберемся. А наместникам обитель давно глаза мозолит, не устраивает их то, что там люди живут, которые мало того, что дани не платят, так еще и воинов собственных имеют.

Остается одно – жить дальше и надеяться, что удача будет благоволить мне. Вот, если будет мне везти, добыча будет хорошая попадаться, а уж тем более если получится у меня отцовский престол вернуть или хотя бы какое-нибудь из мелких княжеств захватить, возвеличиться, парни непременно решат, что все это потому что мне Бог помогает. И может быть, подумают о том что требы стоит не Красному Тельцу класть, а христианскому Господу, которого, правда, многие и сейчас называют мертвым.

– И дальше что? – прервал поток моих мыслей Глеб.

– А дальше все просто, – ответил я. – Хочу проверить, из плоти и крови ли звери эти, берет ли их честная сталь. Так что ты, Глеб, сбегай быстро до лошади моей, да принеси факел и рогатину. А ты, Антон, за самострелом сходи, да болтов прихвати по паре граненых и паре срезней.

Парни двинулись исполнять мой приказ, а я повернулся к боярину Луке.

– Ну, что думаешь, боярин? – спросил я у него. – Получится у нас тварь эту убить или нет?

– Думаю, что получится, – пожал плечами Лука Филиппович. – Сам подумай, жрут они как звери, следы оставляют на земле, причем отчетливые, значит точно из плоти и крови. А тогда значит и сердце у них наверняка где-то имеется, можно клинок в него всадить, да тут тварина и помрет.

– Вот и я так считаю, – кивнул я. – А парни боятся, даже наши. Запугали их с проклятием этим, а ведь нет, скорее всего, ничего, есть просто