Кожедубов. Логистические трудности. - Денис Деф

На секунду по лицу главы транспортной компании пробежала тень страха, но тут же скрылась за очередным потоком возмущений и ругательств. Мы вышли из допросной и зашли в соседнюю, где до этого был выключен свет. Изнутри второй допросной было видно Скорохода, который с застывшим лицом смотрел на нас через стекло. Петр Федорович включил свет, и в теперь освещенной комнате сидел прикованный к столу Василий с недоумевающим лицом. Вместе с нами Василия заметил и его отец, что отразилось паникой на его лице, и он тут же бросился к адвокатам, тыча в нашу сторону пальцем. «Поздно, пузырек, ты уже проиграл этот ход», — усмехнулся я внутри.

Паника Скорохода была вполне оправданной. У Василия не было квалифицированных юристов, которые могли бы найти лазейки в законодательстве, подготовить апелляционные и кассационные жалобы. Отец, ослепленный иллюзией собственного превосходства, не подумал о том, что к его сыну могут придти следователи, или просто ему было откровенно плевать на своего отпрыска. Ведь не было абсолютно никаких связей между ними, и с чего бы следователи вышли на простого водителя? Только Величкин, разгадавший эту тайну, успел рассказать об этой связи.

Один из адвокатов вышел из допросной и тут же бросился к нашей двери, колотя в нее кулаками и ногами, попутно требуя впустить его внутрь. Растерянный и побледневший Василий смотрел на своего отца по другую сторону зеркала и нервно дергал бровью. Было заметно, что он ждет какой-то помощи, и вроде бы она пришла. Только вот Петр Федорович набрал на телефоне чей-то номер и отдал приказ угомонить зарвавшегося юриста. Спустя пару минут за дверью стихло, но в комнату к Скороходу колотивший в нашу дверь юрист уже не вернулся.

— Василий, вы, наверное, понимаете, почему вы задержаны, — привлекая его внимание, сказал Строгов.

— Нет, господин офицер, — сглотнув, ответил задержанный.

— Василий, вы узнаете эту записную книжку? — сержант выложил на стол дневник Важнова.

— Нет, — покрывшись потом и активнее заерзав на стуле, ответил Василий.

— Что же, с вашего позволения я зачитаю одну из страниц, — он открыл книгу на странице, где был вложен мой листок с расшифровкой. «Снова пил с Величкиным, и снова этот дурацкий сушняк. Василий, молодец, заметил, что мне часто хочется пить, и купил ящик водички. Нужно будет поощрить его премией за находчивость», — зачитал Строгов, после чего лицо Василия стало белым как мел, а глаз задергался еще активнее.

— Я не понимаю, о чем вы, — Василий продолжал отрицать.

— Как жаль, что же, подумайте немного, пока мы побеседуем насчет похода к алхимику с вашим отцом, думаю, он расскажет нам много любопытного, — спокойно сказал капитан и потащил меня прочь из допросной.

За дверью допросной где-то вдали верещал юрист, грозясь уволить всех причастных и закидать отделение жалобами. На мой застывший на лице вопрос Петр Федорович ответил, что в отделении полиции запрещено вести себя некультурно, и заговорщицки улыбнулся. Я, кажется, начинал улавливать ход этого спектакля.

Мы вновь вошли в допросную к Скороходу, и тот встретил нас таким отборным матом, что уши свернулись в трубочку, а мой словарный запас пополнился парочкой интересных выражений и идиом. Все же старый торговец многое повидал на этом свете, стоило отдать ему должное.

— Тумьян Николаевич, вы вынуждаете к списку своих обвинений добавить еще одно — в оскорблении представителя правопорядка.

— В жопу засунь себе свое обвинение, мусор позорный, — огрызнулся задержанный.

Над его ухом склонился один из юристов и что-то прошептал, после чего Тумьян коротко кивнул, и один из юристов молча вышел из допросной.

— И так, вернемся к нашему делу. В квартире уважаемого Артема Марковича, — он указал на меня. — Были найдены подозреваемые, которые утверждают, что работали на вас. Это некто Афанасьев Петр и Свистунов Никита по кличке «Сиплый».

Это также стало новостью и для меня. Оказывается, Петр Федорович направил кого-то в контору, чтобы забрать страдающих от зелий Дофы бедолаг. Только вот те двое говорили, что не знают, кто их послал. Прокрутив еще раз в голове наш диалог, я хотел хлопнуть себя по лицу из-за собственной тупости. Бандиты точно ответили на вопрос, который я задал. Надо было спросить, на кого они работают, а не кто их послал. Что же, винить себя было уже бессмысленно, а Петр Федорович, к счастью, умел задавать правильные вопросы.

— На меня работает много людей, всех знать не обязан, — огрызнулся он.

— Вы правы, ваши предприятия раскиданы по всему городу. Неожиданно согласился Строгов. — Только вот данные индивиды выдали парочку интересных телефонов, и этим утром наш приемник ломится от десятков мордоворотов различной степени ушлости. Можете как-то прокомментировать это?

Скороход начал что-то осознавать, и на его лице промелькнула тень сомнений. Он посмотрел на своего адвоката, и тот отрицательно покачал головой.

— Очень рад за то, что наша доблестная полиция наконец-то взялась за свою работу, которую, по-видимому, до этого игнорировала, раз столько грязи развелось, — презрительно прокомментировал он вопрос Стогова.

Была странность в поведении Скорохода, которая бросилась мне в глаза. Видимо, когда его ловят на вранье, то он становится нарочито вежливым.

— Да, вы правы, что ж, вернемся к нашему делу. Вы уже, наверное, успели изучить показания торговцев? — капитан показал пальцем на папку.

— И что? Я торговец, мало ли с кем я торгую, это вообще коммерческая тайна! Этих проходимцев знать не знаю, — пожал плечами Скороход.

— Мы будем ходатайствовать об уничтожении данных сведений согласно закону о купеческой защите… — начал адвокат зачитывать очередной древний, как производные мамонта закон.

— Да-да-да. — отмахнулся капитан. — Вот показания алхимика, который изготовил для вас один запрещенный препарат, — Строгов пододвинул очередной лист к Скороходу. — И помните, что добровольное признание будет для вас благом, уважаемый торговец. Мы же с моим коллегой пока продолжим беседовать с вашим сыном, он очень хочет нам рассказать о бутылках с водой в машине Важнова.

После этих слов лицо Тумьяна наконец из пунцово-красного стало бледно-белым, и до него начало доходить, в какую задницу он попал. Когда мы вышли из допросной, тот бросился к оставшемуся последним адвокату и стал о чем-то активно перешептываться. Мы видели это в маленькое окошко