Кукла 2 - Мир

я… и кому бы лучше сделал эта тварь? Нас или инвалидами или вообще насмерть. Себя… или в тюрьму на пожизненное, или в лечебницу, а потом в тюрьму. Или бы и вовсе — забила б её топа тут же и до смерти. А дочь? Сирота, так то и так. Выпишут её из больнички и что куда?

И нельзя сказать, что «будь мы простыми, ничего бы и не было!» ведь побить её высоко возрастную крошку могли и простые люди. Да не дети, в два раза младше крошки! Но обычные ребята и девчата! И даже всю её банду могли отметелить ребята с другого района-двора-колхоза. Или же и просто — подловить в подворотне одну, выйдя «раз на раз».

Нельзя так реагировать! Тем более, когда уже сказали «не они»! Хотя она, наверное, этого уже и не слушала, целиком и полностью отдавшись желанию нас покалечить. Причем, в первую очередь — девочку. Теперь я понимаю, что она кинулась к сестре не случайно, ведь так то ближе к толпе был именно я, а она — жалась к углу. Но тетка меня просто отшвырнула, ведь веса во мне все же не много, а на психе и под адреналином — можно и горы крушить.

Пришли врачи из скорой, осмотрели сеструху. Посветили каким-то странным фонариком с магией ей в глаза, отчего открытые раны, порванными тканями стали контрастировать с уже вылившийся кровью. Сказали, что её повезло и очень сильно, заверив, что все нормально. Выписали какие-то капли и удалились.

Вновь пришли полицейские, стали составлять какие-то протоколы, а сестра наконец прекратила плакать. И углядев меня в обнимках с дедом в другой комнате, ломанулась ко мне со всех ног, забыв обо всем, чуть не столкнув полицейского, оказавшегося на её пути.

Дед, видя, как мы жмемся друг к другу, перекочевав на соседнее кресло, улыбнулся, и шваркая ногами, отправился к бабке и полицейским.

— Знаешь брат… — протянула сестренка, когда дед скрылся за дверным проёмом без двери.

— Знаю, что у тебя хреново с защитой, сестра. — провёл я пальцем по кровавой полосе, глядя ей в глаза.

Сестренка, какое-то время пялилась мне в ответ, потом смутившись, отвела взор в сторонку.

— Если я буду держать защиту из маны на себе постоянно, случайные люди могут поранится.

— А я? — улыбнулся я, — Я держу её всегда или нет?

Сестра вернула взгляд на моё лицо. Поразглядывала лицо, провела пальцем… взяла иголку из игольницы, лежащей на столике рядом с креслом, и провела ею по моей щеке — иголка проскользила по ней как по стеклу.

— Ну?

— Наверное… — произнесла она нерешительно, возвращая иглу на место.

— А об мою кожу можно поранится?

— Не знаю. — потупилась она и даже как-то вся сжалась.

— Эх, — вздохнул я, глядя на это, — похоже, дав тебе ту высококлассную магическую броню, я оказал тебе медвежью услугу.

— Не забирай её, — прижала она ручки к своей груди, — я буду стараться.

— Угу. — угукнул я, понимая, что ей ПРИДЕТСЯ стараться.

Ведь я с неё так просто не слезу — в плане защиты ценных мне вещей я очень щепетилен. Правда, до занятий еще надо как-то дожить — судя по всему, разборки и копы тут еще надолго, как бы не до самого утра.

И боюсь, ночевать к бабушке нас больше не повезут. НИКОГДА!

Глава 19

Рабочий день

Полицейские тусовались в квартире бабки с дедкой не сильно долго, уйдя уже примерно через полчаса, с момента, как в компанию к бабке пришел дед. Возможно, именно из-за него, они и свалили так рано — дед нудел и капал на мозги, постоянно едко комментируя всё произошедшее, и неустанно говоря о том, как им всем повезло, что все так хорошо закончилось. С последним копы были согласны, но дед тут же вставлял еще пять копеек:

— А закончилось ли?

И естественно он напрочь отказывался подписывать отказ от претензий и ставить подписи под бумагой о побоях, где было написано «незначительные области вокруг глаз, царапины на щёках», ведь в этих бумагах нет ничего о самих глазах! И если они их подпишут, а с глазами дрожащей внучки что-то случится, всплывут проблемы в следствии сегодняшней травмы — претензии будет предъявлять просто некому.

Потому бумаги они не подписывали, скрипели аки старые пни, ругались аки сапожники, и вели себе весьма воинственно, что можно было им простить, учитывая покушение на жизнь их кровной внучки прямо у них на глазах. И прощалось. Да и устали копы тоже от этого всего, так что махнули рукой и тупо свалили

А вот дед с бабкой «свалить» никак не могли, и успокоится по факту тоже. Тогда, во время действа, да чуть позже, пока была толпа, да и вот тут, с ментами в беседе, они были на взводе. На боевом посту! А как полицейские шагнули за порог — шмальнул откат. Прихватило сердце, начались истерики… они еще долго, до самого утра! Сидели где-то там на кухни, пили валерьянку с корвалолом, что-то там еще, и пытались успокоится.

Помогало плохо. Если не сказать больше — никак. Но все же под утро дед заснул прямо там, а бабка, проверив нас в постелях, куда мы были заново уложены в обнимку друг с другом, легла спать куда-то в кресло, совсем рядом с нами — наблюдать.

Подъем в этот день произошел в двенадцать, до этого тут все дрыхли. Да и то, потому что зазвонил телефон. Деда вызывали… посылали? Что-то такое среднее! В общем — с работы звонили, сообщали какого фига его нет на месте и вообще, что происходит, пень ходячий, мы тебя итак за честные глаза держим!

Дед сообщил, что его внучку чуть не убили этой ночью, была скорая, полиция… на что услышал лаконичное «а ты то тут причем?» на что дед ответил — «прямо у меня дома! Её чуть не убили прямо в моей квартире!». На что ответом была сначала тишина, а потом слова «чтобы завра не опаздывал» и, как видно, положили трубку.

Но после этого спать уже никто не стал — начали подниматься. Бабка сбегала «на минуточку» на свою работу, где бы она не работала. Дед разогрел какие-то запасы еды из холодильника. Мы позавтракали в обед, дед пошел читать нам сказку… мне было жалко его глаза! Слезящиеся щелочки,