Ложная девятка. Том седьмой - Аристарх Риддер

Этот ответ вызвал одобрительный гул. Журналисты переглянулись, кто-то кивнул.

Следующие вопросы касались болельщиков и давления, которое испытывают игроки топ-клубов.

— Я знаю, что фанаты «Барселоны» очень требовательны. Болельщики «Барселоны» — это двенадцатый игрок команды. Их поддержка невероятно важна. Я понимаю их страсть и готов работать, чтобы заслужить их любовь. «Камп Ноу» — легендарный стадион, и играть перед такими трибунами — огромная мотивация.

На вопрос о давлении я ответил спокойно:

— Я чемпион мира и Евровы, обладатель двух еврокубков. Давление это часть профессии. Важно уметь его выдерживать и превращать в энергию для игры.

Журналист из «Эль Периодико» спросил о сравнении советского и испанского футбола.

— Советский футбол сейчас на очень высоком уровне. Мы чемпионы мира и Европы, наши клубы побеждают в еврокубках. Но испанская Ла Лига тоже на высоке. Мне будет интересно проверить себя здесь.

— Вы не боитесь, что не адаптируетесь?

— Не боюсь, — честно признался я, — язык футбола всё равно один для всех, а остальное приложиться.

В зале засмеялись, а потом зааплодировали.

Последний вопрос задал ветеран футбольной журналистики, что бы я хотел сказать болельщикам «Барселоны».

Я помолчал, подбирая слова:

— Я знаю, что быть игроком «Барселоны» — это не просто профессия. Это ответственность перед миллионами людей, для которых этот клуб — часть жизни. Если я стану частью этой семьи, обещаю отдавать все силы на поле. Буду играть с сердцем, буду бороться за каждый мяч, буду стремиться к победам.

Зал зашумел. Вспышки камер. Журналисты что-то записывали. Представитель «Барселоны» потом пожал мне руку и сказал, что я отлично выступил, особенно про болельщиков и каталанский язык.

* * *

На следующий день была свободная программа. Мы с Заваровым, Протасовым и Добровольским отправились смотреть город.

Начали с Рамблас — знаменитой пешеходной улицы, тянущейся от площади Каталонии до порта. Февраль 1987 года. Рамблас был заполнен людьми, но это были в основном местные. Каталонцы в повседневной одежде, торопящиеся по делам. Уличные артисты — музыканты с гитарами, живые статуи. Торговцы цветами раскладывали товар на лотках. Газетные киоски пестрели испанскими и каталонскими изданиями.

Вывески магазинов и кафе были на каталанском. «Fleca» вместо «Panadería», «Pastisseria» вместо «Pastelería». Язык звучал везде — на улицах, в кафе, в магазинах. Барселона была каталонским городом, гордым своей идентичностью.

Мы зашли в небольшое кафе на углу. Официант — пожилой каталонец — обратился к нам на каталанском, потом, поняв, что мы иностранцы, перешел на испанский, а затем и на ломаный английский. Заказали кортадо и круассаны. Кафе было маленьким, уютным, явно семейным. На стенах — фотографии старой Барселоны, флаг Каталонии.

Я смотрел в окно на проходящих мимо людей и думал о том, каким станет этот город через двадцать-тридцать лет. В 2010-х Рамблас превратится в туристический аттракцион. Море людей с селфи-палками, группы с гидами, магазины сувениров с одинаковыми футболками. Вывески на английском — «We speak English», «Tourist menu», «Free WiFi». Местные почти исчезнут — кто переедет в спальные районы, кто устанет от толп туристов.

Каталонский язык уступит место английскому. Не исчезнет, но станет менее заметным. Город превратится в глобальный бренд, потеряв часть своей души. Маленькие семейные кафе закроются — не выдержат конкуренции с сетевыми Старбаксами и Макдональдсами. Аутентичные тапас-бары станут туристическими ловушками с завышенными ценами и посредственной едой.

Но сейчас, в феврале 1987-го, Барселона еще была собой. Живым городом с характером, а не музеем под открытым небом.

Мы дошли до Готического квартала. Узкие средневековые улочки, каменные стены, маленькие площади. Белье сушилось на веревках между домами. Старушки сидели у подъездов, обсуждая соседские новости. Дети играли в футбол на крохотной площади, гоняя потрепанный мяч.

В будущем и это изменится. Готический квартал превратится в туристическую зону. Белье исчезнет — не эстетично для Instagram. Местные жители разъедутся, их квартиры станут отелями и апартаментами для краткосрочной аренды. Дети перестанут играть на площадях — вместо них будут позировать туристы.

Мы зашли в кафедральный собор Барселоны. Величественное готическое здание с высокими сводами и витражами. Внутри было прохладно и тихо. Несколько местных жителей молились на скамьях. Туристов почти не было — февраль, не сезон.

Через тридцать лет здесь будут очереди на вход. Билеты, аудиогиды, сувенирные магазины. Храм превратится в достопримечательность, а не место поклонения.

Потом мы отправились к Саграда Фамилия. Долгая прогулка по проспекту Диагональ, мимо домов Гауди — Каса Мила и Каса Батльо. Здания поражали воображение своей причудливой архитектурой. Волнистые фасады, цветная мозаика, отсутствие прямых линий.

Саграда Фамилия встретила нас строительными лесами и кранами. Недостроенный собор, над которым работали уже больше ста лет. Башни устремлялись в небо, фасады были покрыты скульптурами — библейские сцены, ангелы, святые.

Протасов недоумевал, что это вообще такое. Я объяснил, что это шедевр, который Гауди строил всю жизнь. Умер, не закончив. Строительство продолжается до сих пор и неизвестно, когда закончится.

На самом деле я знал. В 2026 году собор будет достроен. К столетию смерти Гауди. Он станет одной из главных туристических достопримечательностей мира. Миллионы посетителей в год. Очереди на несколько часов. Билеты по тридцать евро.

Но станет ли собор от этого лучше? Или он превратится просто в объект для галочки — «был в Барселоне, видел Саграда Фамилия»?

Мы обошли собор кругом, фотографировались. Потом направились к морю.

Набережная Барселонеты в 1987 году была совсем другой, чем в будущем. Старый порт, рыбацкие лодки, промышленные склады. Пляж существовал, но был не слишком ухоженным. Местные купались летом, но туристов почти не было.

Через пять лет, к Олимпиаде 1992 года, все изменится. Набережную реконструируют, построят марину для яхт, облагородят пляжи. Появятся рестораны, отели, клубы. Барселонета превратится в модный район.

А еще через двадцать лет станет переполненной. Толпы туристов, шум, мусор. Местные жители будут протестовать против туристификации своего района, но безуспешно. Деньги решают все.

Мы сидели на набережной в маленьком кафе, пили кофе, смотрели на море. Февральский ветер был свежим, но приятным. Чайки кружили над водой, выпрашивая еду.

Заваров спросил, думаю ли я, что переход получится. Я ответил, что должен — слишком много усилий вложено. Когда он спросил, не боюсь ли я, я признался, что боюсь. Новая страна, новый язык, новый футбол. Но это вызов.

Я не сказал ему о другом страхе. О том, что мой переход станет катализатором изменений, которые разрушат то, что делает «Барселону» особенной.

* * *

Стадион Сарриа вмещал около сорока тысяч зрителей. На наш матч