Шарлатан IV - Квинтус Номен

моего института. Ведь и школы нужно было не просто освободить, а подготовить к новому учебному году — так что там вкалывали и мужчины, и женщины и вообще работа по переезду закончилась уже ближе к полуночи. Поэтому в воскресенье народ двигался как осенние мухи, и я даже подумывал о том, чтобы для «новоселов» понедельник объявить внеочередным выходным днем, но так как мы с Лидой пока никуда не переезжали, я потратил воскресенье на разные размышления, в некоторой части касающиеся «производственных вопросов», и у меня родилась идея, требующая немедленной проверки. И проверять ее нужно было в коллективе, так что мысль о «лишнем выходном» я все же отбросил. Еще одной причиной того, что мысль эта не реализовалась, стало то, что по понедельникам промтоварные магазины не работали…

Промтоварные магазины не работали по понедельникам, а следовательно, в понедельник люди не могли просто побродить по этим самым магазинам и купить то, что им было нужно — а нужно им было почти всё. Ведь до предоставления им квартир все они или комнату в частном секторе снимали, или жили в общежитии — и вещами, для жизни необходимыми, они не обросли. То есть была у них все же какая-то посуда, одежда-обувь, а вот той же мебели не было, ведь им мебель вообще ставить было некуда. А квартиры-то им выдавали практически пустые! То есть в кухне, кроме плиты (электрической, мы же о безопасности очень сильно заботимся) всем поставили еще по небольшой фанерной тумбочке, куда можно было минимум посуды положить чтобы она не пылилась, еще в квартирах был небольшой встроенный шкаф, куда одежду можно было положить и повесить — и всё. Правда, отдельные товарищи (к сожалению, очень отдельные) озаботились приобретением мебели заранее (договорившись о том, что ее до завершения отделочных работ просто в подвале здания можно будет сложить), но к моему удивлению почти все такие «предусмотрительные» купили какие-то шкафы, комоды и буфеты, а вот кроватями или диванами никто не запасся.

Из-за этого в воскресенье случился локальный праздник у работников мебельного магазина в Арзамасе (в поселке своего такого просто не было), оттуда почти всю мебель мои «новоселы» выгребли и магазин в последний день месяца в полтора раза перевыполнил месячный план по продажам. Но до Арзамаса все же было полсотни километров, да и магазин был, в общем-то, небольшой, так что все покупки были перевезены на пяти грузовиках с Пьянскоперевозской МТС, а это хоть как-то обеспечило от силы десяток новоселов.

Ситуация осложнялась тем, что почти сто двадцать человек, проживавших летом в общежитии нового техникума, должны были эти общежития освободить для «иногородних» студентов — а получилось так, что жилье людям вроде и было предоставлено, а жить им оказалось практически негде, а я этого не предусмотрел. И хорошо еще, что кое-что предусмотрела тетка, работавшая комендантом этого общежития: она успела договориться с руководством пионерского лагеря Арзамасского машзавода и взяла там «напрокат» полторы сотни кроватей. Так что на чем переночевать, у людей уже было, а все остальное…

Но оказалось, что я несколько переоценил «степень возникших проблем»: люди радовались уже тому, что в них вообще нормальное жилье появилось, а «мелкие бытовые неудобства» все они восприняли как очень временные и, по большому счету, внимания на них не обращали. Это я, со своим «опытом из будущего», считал трудности непреодолимыми, а они все это в принципе как трудности не рассматривали. И в понедельник на работу все явились веселыми и довольными. А после того, как я собрал всех сотрудников моего отделения в актовом зале и рассказал им о новой задаче, все радостно и с огромным энтузиазмом бросились ее решать.

Простая была задача: обеспечить в деревнях уровень доступности культуры на «городском» уровне. А в первую очередь нужно было определить, какой части этой самой культуры в деревнях так не хватает, что народ с радостью из деревни валит в города, где уровень комфорта уже жилищного на порядок ниже, чем в современной деревне. Не совсем уж на порядок, но вот по обеспеченности «жилой площадью» хотя бы в Горьковской области разница была в разы: в Горьком, например, на человека сейчас приходилось что-то в районе десяти метров, чуть меньше — а в селах той же Павловской области уже чуть больше двадцати. И ведь почти в каждом деревенском доме сейчас и водопровод был, и канализация… не совсем канализация, но теплый туалет, ванна и септик в огороде, который регулярно очищался (причем бесплатно) местными «энергетиками» «туалетный комфорт» обеспечивал на совершенно городском уровне. Но народ стремился в города, а так как перебраться в город деревенской молодежи было очень непросто, количество добровольцев, стремящихся записаться в армию, просто зашкаливало.

Ведь после армии парень получал паспорт, мог устроиться на работу в любом городе страны, а получив там хоть какое-то жилье (хотя бы и общежитие) — завести семью и в деревню больше не возвращаться. И вот выяснить причины этого «массового движения» было очень интересно, мне интересно — а руководству страны это было уже остро необходимо: население в стране росло, а вот урожаи оставались на прежнем уровне. Вот только урожаи было бы правильнее считать не на гектары, а на количество людей, в поле работающих — а так как это количество сокращалось очень заметными темпами, то почти с той же скоростью сокращались и посевные площади. Официально они вроде и оставались на прежнем уровне, и даже прирастали (за счет восточных степей) но по факту все было очень грустно.

В «этой истории» кое-что не произошло, в частности не случилось «целины». То есть не направили миллионы человек на распашку степей, с которых за несколько лет вообще всю плодородную почву снесло, но все же в Прииртышье новые совхозы появлялись, хотя и не в таких безумных количествах. И в процессе становления этих совхозов руководству страны стало все же понятно, что оттуда зерно стране будет поступать — если всерьез очень недешевой мелиорацией не заняться — примерно раз в три года. А вот даже как эту мелиорацию в степях проводить, пока было непонятно даже специалистам-агрономам, и их опыт и знания в этой области, относящиеся хотя бы к степям Поволжья, оказался совершенно бесполезным. Вот выяснила Валька, что использование суперфосфата в Прииртышье оказывается практически бесполезным, и даже какие-то рекомендации институтские почвоведы выдать успели — но все это требовалось проверить, по крайней мере в течение нескольких лет проверить для получения достоверной информации, а чтобы проверять, нужны были люди. Там, в