Огонек во мраке: Два огонька во мраке - Дмитрий Ласточкин

поколения наших предков! И должны, конечно же, быть достойными заменить их на троне Британии. А это можно сделать, только показав хорошие результаты с Эскалибуром. И когда я его лишь слегка пошевелила, а ты смогла вынуть так легко… Во мне вспыхнули ярость, зависть и ненависть!

Замолчав, она хлебнула минералки из стоящей на столике бутылочки. Подышала, собираясь с мыслями.

— В общем, я прошу прощения у тебя. За то, что винила тебя, хотя ты ни в чём не была виновата. Прости меня.

— Я не могу тебя простить, потому что меня это никак не задело, можешь не волноваться. — успокоил её.

— Спасибо. — Анна облегчённо выдохнула. — Поэтому я хотела бы, чтоб и ты попросила прощения.

— За что? — я от удивления дёрнулся, и Жаннет скребнула мне расчёской по голове.

— Я не знаю, что у вас с прабабушкой произошло, но она очень злая. Да что там, я не выдела ё в таком настроении за всю свою жизнь! Да и Гарри рвёт и мечет, ему жутко больно из-за обожженных энергоканалов. — Анна выразительно посмотрела мне в глаза. — Ты сделала им больно, Алекса, хотя они тебе ничего не сделали! Я не знаю, ты ли разрушила Виндзор и Тауэр, всё же это перебор, на мой взгляд, но прабабушку Елизавету и Гарри ты точно весьма оскорбила. Прошу тебя, извинись перед ними. Тогда и завтра, возможно, прабабушка с братом не будут настаивать на самом жестоком наказании.

— Хм, а ты уверена, что именно меня накажут? — я фыркнул.

— Алекса, другого исхода быть не может. — выпучила в подтверждение своих слов глаза Анна. — Мои родные оскорблены, моя страна пострадала… Погибла почти сотня человек! Этому не может быть никакого оправдания! Но если ты извинишься, то и прабабушка, и собрание высокородных смягчится…

Ха, какая хитренькая! Извиниться — значит признать свою вину. И правоту Елизаветы и полудурка Гарри. При этом в став в позицию просителя. Мол, извините меня, я вся такая нехорошая, но вы же хорошие, простите меня, горемычную. Да хрен им!

— Анна, я не собираюсь извиняться. Ни перед твоей прабабкой, ни перед Гарри. — я тоже выразительно, надеюсь, посмотрел ей в глаза. — А если те высокородные, что завтра будут меня «судить», завтра встанут на сторону твоей родни, то им же и хуже.

— Хорошо. — Анна поднялась на ноги, теплота из её взгляда куда-то подевалась, сменившись холодностью и высокомерием. — Я протягивала тебе оливковую ветвь… Потом не говори, что такого не было.

— Не скажу, не бойся. — хмыкнул и подмигнул ей.

Та, взмахнув волосами, в ответ вышла из моего номера, даже спиной показывая возмущение моей глупостью.

— Вы были неподражаемы, моя принцесса! Так осадили эту островную выскочку! — с довольной улыбкой зауверяла меня Жаннет.

— Не разрешу я тебе раньше перестать расчёсывать, ещё триста раз осталось!

Улыбка пропала, а Жаннет снова надулась.

Утро я снова принял ванну, Жаннет меня быстро расчесала, сделала лёгкий макияж и нарядила в короткое чёрное платьице, строгое и открытое одновременно. Как раз то, что надо. Позавтракав, спустились вниз, к машине, предоставленной норвежским монархом. Тот отвёз нас к месту проведения Суда Чести — ко дворцу.

Там меня уже ожидали — дедушка с Анри и почему-то Анна Вильгельмовна. Вот этого я не ожидал! Думал, если не отец приедет, так Михаил, а тут мачеха… Что за чёрт! Они это специально⁈

— Сандрин! — улыбнулся мне во все зубы Анри и обнял.

— Внучка! — дед Луи повторил его действия.

— Александра. — строго посмотрела на меня мачеха. — Я тут представляю нашу семью… и Великую Германию.

Посол этой самой Германии, что крутился позади неё, стал слегка кислее лицом.

— Благодарю вас, Анна Вильгельминовна, за оказанную мне честь. — не выбираясь из объятий брата и деда, покивал я. Да-да, специально, чтоб позлить её разностью отношения.

Та только поджала губы, сделав равнодушное лицо.

— Идём скорее внутрь, мне не терпится взглянуть на морды всех этих кретинов, что лижут морщинистый зад тёщеньки! — фыркнул дед Луи и первым пошел по широкой лестнице внутрь.

Мы с Анри последовали за ним, мачеха замыкала четвёрку. За нами следовала толпа человек в двадцать из охранников, послов и всяких деятелей, что захотели примазаться к происходящему.

Параллельно в зал заходила целая куча людей, кто должен был сегодня тут присутствовать. Сам король Норвегии со старшим сыном, пять или шесть королей Греции — там их с полсотни штук, так что это ещё немного, послы разных стран, аристократы со всей Европы, представители правящих родов и высшей аристократии из половины стран всего мира. Это же всё таки Суд Чести, мероприятие, которое проводится не так уж часто, раз эдак в пятьсот лет. Да ещё и можно побыть судьёй просто по факту того, что ты аристократ и приехал сюда. В общем, народу человек так триста-четыреста.

Рассевшись в весьма вместительном зале, все стали рассматривать то меня, то уже сидевшую тут британскую делегацию. Там сидели с оскорблёнными лицами сама Елизавета III и Гарри с Анной в окружении свиты.

— Господа, дамы, прошу внимания! — поднялся с почётного места председателя Суда норвежский король Улаф VII. — Сегодня мы будет следовать древнему обычаю Суда Чести, и я, Улаф Седьмой, буду распорядителем этого суда.

Присутствующие в зале зааплодировали.

— Нам необходимо рассмотреть претензию нашей венценосной сестры, Елизаветы Третьей, королевы Британии и заморских территорий, к царевне Российской Империи и принцессе Французского Королевства Александре Романовой.

Взгляды присутствующих скрестились на мне, буравя и пытаясь залезть в голову. Или ещё куда, похотливых взглядов было не меньше, чем холодно-заинтересованных.

— И первое слово предоставляется королеве Елизавете! Прошу вас, леди Елизавета, сообщите нашему суду суть ваших претензий к царевне Александра.

— Благодарю вас, брат Улаф. — королева коротко кивнула норвежцу, поднялась на ноги, поддерживаемая Гарри. — Господа, благородны дамы! Я вынуждена была обратиться к этой давней традиции, потому что обычными методами, увы, эта… особа неподсудна — к сожалению, по неизвестным мне причинам Российская империя не хочет поддерживать добрососедские отношения с Британией, как и Французская корона. Потому я обратилась ко всем аристократам Европы и Азии, чтоб они высказали своё мнение и повлияли на Россию и Францию!

Прабабка обвела всех взглядом, будто пытаясь понять, кто ей в этом поможет, а кто — нет. Гарри стоял рядом и