Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина

— Вот только не говори мне, что ты уже что-то учудил!

— Я? Ничего.

— Врешь!

— Я просто…

— ЧТО⁈ Говори!

— Я… я в одном поселении просто проболтался о том, что Беромир очень хорошо расторговался. Выкупив все, что было у ромейского купца. И у него сейчас полно соли, железа и прочего.

— Послали же мне небеса брата, — тяжело вздохнул Сарак. — Они до весны подождут?

— Я сказал им, что до весны у него все разберут местные…

* * *

Беромир в это же самое время спокойно рисовал.

Сделал большую доску из струганных плах. Ну и пытался на ней изобразить узор для щита.

Получалось плохо.

По вполне банальной причине — рисовать он не умел. Что сейчас, что в прошлой жизни. Чертить — еще куда ни шло. А вот рисовать…

Поэтому он мучал своих учеников и женщин, заставляя их пытаться что-то малевать.

По кусочкам.

Собирая из них, как из аппликации картинку.

Разумеется, привлекал Беромир людей не постоянно. Нет. Да и сам не мог уделять слишком много времени этому занятию. Ученики его по несколько часов в день упражнялись на плацу, учась действовать слаженно. Быстро строиться, передвигаться, поворачивать, атаковать…

Залп двадцати двух плумов[128] производил на них неизгладимое впечатление. Воображения им вполне хватало, чтобы понять последствия для условного противника. Да и методичный обстрел обычными дротиками, запускаемыми атлатлем, тоже внушали. Изготовившись, они за минуту могли выбросить все свои боекомплекты.

Конечно, легкие дротики были неказисты и довольно слабы, но их было много. И на дистанции в тридцать-сорок шагов они давали хорошую плотность обстрела. Причем ведун уже начал опыты с плюмбатами, их аналогом. То есть, брал имеющиеся легкие, короткие дротики и ставил на них утяжелитель.

Поначалу он использовал свинец.

Но его было мало, и он требовался в других делах. Поэтому он пустил в дело отбракованное железо. То самое, которое оказывалось слишком ломким или еще в чем-то проблемным из-за большого количества примесей.

Подобрал подходящий вес. Сделал оснастку. Ну и «лепил» потихоньку. Расковывал небольшие толстые пластинки. Сворачивал их в трубку, ну и осаждал по форме, заодно сваривая кузнечным образом.

Оперения стал ставить. Из сыромятной кожи, то есть, твердое. Разной формы, как прямой, так и закрученной. И экспериментировал… экспериментировал… экспериментировал.

Но даже так было видно, что подобные плюмбаты, метаемые атлатлем, легко улетали вдвое дальше и существенно сильнее били. И это было не пределом. Упираясь во многом лишь в тренированность и слаженность бойцов…

А вот с пращами и бумерангами не упражнялись. Не до того. И так ребята оказались немало перегружены. День за днем уже почти месяц тренируясь до изнеможения. Перед сном. А потом попить водички, умыться и отбой.

Спали как младенцы.

С утра же их ждали дела по хозяйству, возня с рисованием и прочее. А после легкого ужина новая изнуряющая тренировка.

И опять.

И снова.

Зато залп пилумов получался вся слитнее и слитнее. Да и работа дротиками выходила лучше, с возможностью накрывать нужные участки по выбору. Ну и строевая радовала, что и не удивительно, так как на нее шел основной упор.

Пришлось, правда, завести себе барабанщика. Иначе не удавалось действовать синхронно. С помощью «клубов» Перуна подыскали несколько мальчиков-сирот лет десяти. И выбрали из них одного — достаточно здорового, смелого и с чувством ритма. Ну и выдали ему простенькую колотушку. Параллельно делая барабан… ну такой — небольшой. Чтобы он мог утащить.

Вот под этот барабан и ходили.

Учась попадать шагом в ритм. Что в известной степени и защищало строй от разрывов. Поначалу, правда, и это не спасало, ведь у всех людей свой шаг. Вот шеренга и распадалась. Но мало-помалу ученики привыкали. Кто-то старался ступать покороче, а кто-то и подлиннее, подстраиваясь под остальных.

Рисовали.

Добывали еду с дровами.

Возились с ремесленными задачами.

И тренировались.

Тренировались.

Тренировались.

Без выходных и проходных. Натурально поселившись в «дне сурка», только не таком безнадежном. Однако же местные, не привыкшие к таким нагрузкам психологически, натурально «трещали по швам» и подвывали. Скорее даже поскуливая. Настолько, что решились поднять этот вопрос. Хотя после свадьбы и той клятвы была как шелковые. Молча делая то, что им скажут. Но наболело…

— Куда же мы так спешим? — спросил как-то один из учеников на «перекуре». — Словно за нами кто-то ужасный гонится.

— Мы готовимся к отражению нападения.

— Так набежники никогда перед снегом или в снег не приходили. У нас еще о-го-го сколько времени. Зачем так стараться?

— А если нет? — вполне доброжелательно произнес Беромир. — А что будет, если в этот раз Арак поступит иначе? Мы ведь знаем этот обычай и можем подготовиться к нему.

— Почему ему так поступать? — удивился ученик.

— Например, если он опасается, что весной мы окажемся слишком сильными. — произнесла Дарья, вклинившаяся в разговор. — Вы видели, как Арак выглядел при разговоре?

— Словно он боялся, — сказала Злата. — Я страх хорошо чую.

— Серьезно? — удивился Беромир.

— Да. Кажется, словно человек пахнуть начинает как-то иначе.

— Злые языки, — с максимально серьезным лицом заметил ведун, — рекомендуют носить красную одежду, дабы враг не видел твою кровь, и коричневые порты — что не показывать ему свой страх.

Все посмеялись этой простой шутке. А потом Злата, улыбаясь, возразила:

— Нет. Я о другом, не настолько сильном страхе. Понимаешь… страх, он пахнет как-то по-особенному. Не могу объяснить. Просто чую.

— А ложь?

— Да, но слабее и не всегда.

— Все слышали? — обращаясь к ученикам, поинтересовался Беромир. — Она страх почуяла. Я и Дарья его увидели. Один из нас мог ошибиться, но втроем — вряд ли. Это говорит о том, что Арак боится нас. И может ударить тогда, когда мы не ждем.

— Если так будет рваться, то до весны мы и сами можем не дожить. — мрачно заметил один из учеников.

— А до весны и не надо. — мягко и добро улыбнулся им ведун. — Как я пойму, что вы готовы, то и выдохнем. Вон — одежду уже все почти перешили. Прекратим с ней возиться — сразу легче станет. Дальше-то у нас только с железом останется работа да упражнения выполнять. Но уже не так яростно.

— Может, и сейчас не спешить?

— До льда — самая опасность. — покачал головой