Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса VI - Ваня Мордорский

Осторожно сев практически вплотную к цветникам, я прикрыл глаза. Пчелы жужжали над цветником-могилой, но не атаковали меня. Я ведь не прикасался к духовным растениям.

— Опять он медитирует. — буркнул Лянг.

— Это путь Практика. — ответил я, — Вы, Хрули и Джинг, тоже можете сесть и помедитировать в этом месте.

— Лучше я сорву духовное растение и сожру. — фыркнула Джинг.

— А потом тебя искусает рой пчел и будешь лежать опухшая и говорить какой дурой ты была. — насмешливо заметила Ло-Ло.

— Я быстрее, чем эти насекомые, — ответила лиса и села справа от меня, — Они меня не поймают.

Хрули села слева. Я приоткрыл глаз и посмотрел на них.

— Только молча медитируйте. — на всякий случай добавил я.

— А как же! Мы всегда молчим когда медитируем!

— И когда не медитируем тоже!

Ли Бо вздохнул. Ло-Ло сердито дернула усиками-антеннами. Лянг молчал.

А я снова закрыл глаза и раскинул свое Восприятие вокруг. Только сейчас пришла в голову мысль, что я никогда не был на могилах праведников. В пещере в Холмах Святости была не могила, а просто скелет Святого, который был живее всех живых, а в Долине Памяти были плиты с отпечатками Дао, но не могилы.

А вот тут, прямо посреди Диких Земель, возле храма Восьми Триграмм — были.

Наверное, из-за этого в душе возник какой-то трепет, как будто я прикасался своим Восприятием к чему-то священному. Я понимал из воспоминания, что тут лежат так называемые «низкоранговые Праведники» — но какая разница. Это ничего не меняло. Ступень была не важна. Место было сакральным.

Если вначале это были и просто могилы, то теперь, совмещаясь с символом Восьми Триграмм, они становились чем-то сакральным.

Минут десять я просто дышал Ци возле могил, пока мне наконец не удалось достичь состояния зеркала-сознания, а восприятие стало удивительно тонким.

Я ощущал все духовные растения перед собой, да и не только их: главное — я чувствовал так ярко, что почти «видел» духовным зрением сгустки Праведной Ци, на которых и росли эти растения. Садившиеся на цветы пчелы были продолжением этой странной цепочки. Кости-цветы-пчелы — вот такая была цепочка, и заканчивалась она в храме, куда летели с воспоминаниями нефритовые пчелы.

Я застыл на мгновение, осознав вещь, которую не сразу понял: тут, в цветниках, находились не только тела. Тут были души. Души праведников были словно прикованные к этому месту. И они «переваривались» этой цепочкой, разлетаясь по фрагментам с пчелами и переставая быть цельными. Но самое странное, что я понял — так и задумывалось самими Праведниками. Они сами заперли свои души возле этого храма, в этих Триграммах.

Причина этого была мне непонятна. Почему не уйти как должно? Почему не отправиться в круг перерождений? Почему мучиться столько лет? Уж кто как не Праведники должны знать, какой риск возникает, когда душа задерживается там, где не должна.

Да, я вижу, что в этом месте ничего не произошло, но всё же это было странно. Какова причина всего этого?

Теперь я понимал, почему пчелы не пускали ни меня, ни лис к этим духовным растениям. Потому что это, фактически, были души, распадающиеся на фрагменты воспоминаний.

Как-то резко на второй план отодвинулась техника, которую я до этого изучал, да и всё остальное тоже. Вот этот вопрос меня волновал больше. Сколько тут тел-душ? Три? Четыре десятка?

Я сделал вдох-выдох и выпустил из себя немного праведной Ци. Покрыл ею руки и уже через минуту ощутил, как на правую ладонь села пчела.

Вот оно что — эти пчелы, вернее, частички Праведных душ тянутся к такой же Ци. Именно так они определяют, что я «свой», и лишь тогда делятся воспоминаниями. Надеюсь, я всё верно понял.

И последовавший укол в палец подтвердил это.

Через мгновение я увидел уже другое воспоминание. Но перед этим мелькнула мысль — а что стало с той девочкой? Если она осталась заперта тут, как и остальные Праведники, и она была последней выжившей, то кто похоронил ее?

И ведь мы обходили всю территорию вокруг храма, — никакого скелета мы не видели. Неужели она там…внутри?

Глава 21

Я снова очутился в чужом воспоминании, и эта его часть, которая относилась к пчелиной, была уже знакома, поэтому я ее «промотал» (не буквально конечно, а просто подождал когда она промелькнет сама), — ничего там интересного не было. Начиналось там всё так же, как и у предыдущей пчелы: там были изменения тела насекомого, после того как оно село на цветок, растущий из могилы Праведника и начало поглощать пыльцу, насыщенную Праведной Ци.

А вот воспоминания человека…они были другие. Что и неудивительно, теперь я уже знал, что определенные пчелы садились на определенные участки триграмм и больше никуда. Это были их растения и их цветки, так сказать. Вот только всё равно вместить воспоминания одного человека одна пчела не могла, так что с большой долей вероятности воспоминания были раскиданы по нескольким, а то и дюжинам насекомым. Сколько требовалось насекомых для того, чтобы «вместить» одного человека я не знал.

Путь…

Вот, что я увидел первым в воспоминаниях. Путь от Великих Карповых Озер до этого места…

Он будто был нарисован мазком небесного каллиграфа судьбы. Длинный, извилистый и с точкой на конце.

Выбор этого полуразрушенного храма как временного убежища стал мне сразу понятен. Тут пересекались линии Ци, что уже делало место особенным; кроме того, всем участникам «исхода» надоело постоянно жить на голой земле и питаться тем, что они поймают, а охотники они были так себе.

Именно из воспоминаний этого парня мне стало чуть более понятно о структуре Великих Карповых Озер и жизни Праведников в нем.

Те, кто ушли, были молодняком, который кроме Озер и жизни толком не видел, а там, на панцире Бай-Гу, их жизнь была довольно беззаботной. От настоящих опасностей их оберегали, ведь по-сути они и не были к ним готовы. Это я придерживался Праведного пути буквально с рождения, а большинство детей Праведники брали уже в возрасте от шести до пятнадцати лет и почти всегда это были сироты, в изобилии наблюдавшиеся в крупных городах; и весь этот поток детей шел в Карповые Озера. И таким ребенком был Сянь, внутри осколка памяти которого я и оказался.

К слову, те, кого я