Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

В одну из суббот мы отправились в город, все втроем. Покупать матрас, Я лелеяла мечту о матрасе с того момента, как впервые прислонилась спиной к жесткой холодной земле, и позже, когда ложилась на грубые доски. Мы полдня проторчали на базаре, но нашли-таки подходящего размера, за восемь рублей. Мягкий, полосатый и толстый, как и положено матрасу. Ребята обмотали меня им и, поддерживая с двух сторон, повели к дому. Было тяжело и жарко под ватным панцирем, но расставаться с ним я не спешила.

Как только мы пришли домой, сбросили с кровати одеяла, постелили матрас и улеглись на нем. Высшая степень блаженства! Все, я больше никогда не встану. Даже ужинать. А Саша встает. Но тут же снова ложится. В руке у него газета. Все та же, другой у нас нет. Он в сотый раз, с особым выражением зачитывает:

— «Оптико-механический прибор…» — и не успевает дочитать до конца.

— Нивелир, — перебиваем мы с Веней.

— Лучше отгадайте: количество пунктов, на которое должен подняться наш индекс в присутствии матраса, — я переворачиваюсь на другой бок. Пусть и правый понежится.

— Два, — без запинки отвечает Саша.

— С этажеркой и рубашками будет три, — добавляет Вениамин.

Я глажу щекой полосатую ткань, устраиваюсь поудобнее и засыпаю раньше времени и без ужина.

Близится день рождения нашего дома. 15 сентября. Мы купили еще одно пальто, дошли до 98-го уровня и занимаемся сбором урожая. Отрадная пора. Уже сняли весь лук, кабачки; морковь и горох. От малины остались сладкие воспоминания. Подошел черед свеклы, репы и капусты. Я по-прежнему вожусь в огороде. Время от времени захожу в дом полюбоваться на пальто. Оно длинное, драповое, прекрасного черного цвета. Веня выложил за него семь рублей, и оно подходит всем без исключения. Я снимаю пальто с гвоздя и который раз примеряю.

Все летние вещи и мое нарядное платье я складываю на нижнюю полку этажерки. До будущей весны. Возле дома ребята вырыли яму, выложили ее деревяшками, а сверху прикрыли широкой доской. Это наш погреб. Здесь будет храниться урожай, в худшем случае до середины ноября, а в лучшем — до Нового года. У меня такое чувство, что зима пройдет без приключений. Ведь мы совсем скоро доберемся до сотого коэффициента. Не позднее чем соберем весь урожай. 000100 — это такая значимая цифра, я бы сказала — магическая. Хватаюсь за ботву и выдергиваю еще один бордовый корнеплод — часть нашего сотого коэффициента. Думаю, он уже созрел. И мы тоже.

У калитки останавливается машина. Не грузовик с бидонами или столбами, а частная, легковая, насыщенного свекольного цвета. Я пригнулась и краем глаза наблюдаю, как из нее вышел мужчина, подошел к забору и оперся локтями. Еще сломает… И что нужно владельцу шикарного четырехместного автомобиля от наших семнадцати незатейливых квадратных метров?

— Как урожай? — спрашивает он. — Ожидается?

— Уже имеется.

Ну, и что дальше? Я поднимаюсь. Заглядываю незнакомцу в глаза. Они у него небесно-голубые, как Маринина занавеска. А костюм темно-синего цвета, и брюки, и пиджак. Дорогие, наверное.

— А вот это бордовое, что торчит, — он указывает на свеклу, — оно как называется?

Первый раз кто-то посторонний заинтересовался моим огородом. И вообще, это первая приличная машина, которая остановилась возле дома. Как раз напротив моего первого метра. Я берусь за скользкие листья и тащу.

— Ух ты! Какой огромный! Неужели вы сами вырастили?

— Сама. И не только свеклу.

Иду к погребной яме, снимаю крышку и извлекаю на свет урожай. Для начала самый большой кабачок. Демонстрирую его на вытянутых руках. Мужчина кивает головой и поднимает вверх большой палец. Он все еще опирается на наши доски.

— Это кабачок… это репа… а вот капуста, — я обхватываю тугой кочан. — Хотите попробовать?

— Что вы, не стоит тревожиться! Я и так верю, что они вкусные. Это вот кто рыженький, толстенький?

— У меня такое впечатление, что вы овощей никогда не видели.

— Видел, конечно, но сам не выращивал.

— Кто же у вас этим занимается?

— Никто. Я на рынке покупаю.

— И на участке у вас что же, ничего не растет?

— Почему? Деревья растут.

— Яблони?

— Сосны.

— Не понимаю, — я уже вплотную приблизилась к забору, — как можно пренебрегать собственностью? То есть не использовать землю по назначению, а сажать какие-то тривиальные сосны? Их и в лесу полно. Ладно бы еще цветы. Они радуют глаз. Они красивые…

— Сосны тоже, — перебивает он и смотрит на меня пристально. — Но их красота гораздо выше. Нужно немало потрудиться, чтобы насладиться их очарованием… А вы тоже красивая. Знаете об этом?

— Нет. Первый раз слышу, — я разворачиваюсь к нему в профиль. — Я же себя не вижу, как я могу судить? Знаю только, что у меня темные волосы и серые глаза.

— У вас не просто глаза. Взгляните, — он распахнул передо мной мою же калитку, пригласив к машине, и развернул зеркало заднего вида в мою сторону.

Я долго разглядывала свое лицо. Но ничего особенного не увидела. В общем, оно было таким, каким я и представляла. Но вот мое рабочее платье…

Оно все в грязи и заплатах. Мне становится стыдно.

Я опускаю глаза.

— Это не глаза, это два озера. Нет, даже два моря. В них отражаются мачты затонувших кораблей, если вы понимаете, о чем я. Вот какие у вас глаза!

Я не знаю, что ответить. Конечно, я не догадываюсь о существовании кораблей, но ощущаю прохладную отполированную поверхность под рукой.

— А какая у вас машина!

— Не такая уж хорошая. Скоро новую буду покупать.

— А какой у вас коэффициент?

— Неважно.

Он открыл дверцу. Может, я обидела его своим бестактным вопросом? Но он не сел, а лишь порылся на заднем сиденье и достал маленькую яркую коробочку, открыл и протянул мне.

— Это, конечно, не капуста, — улыбнулся, взял коричневый ромбик и положил мне в руку, — но тоже вкусно. Конфета.

Сама собой она целиком оказалась у меня во рту. Вот это и есть то, что называется «сладкая жизнь». Я млею, перекатывая конфету от десен к нёбу и обратно. Хочу замедлить процессы разложения шоколада. Но он тает, и мне остается только сказать спасибо. Но вместо этого я говорю:

— Извините, мне надо отлучиться, — и бегу в дом.

— Не буду вас задерживать, — слышу за спиной…

Я врываюсь, сразу кидаюсь к этажерке. Достаю с нижней полки пакет с одеждой. В спешке тереблю газету. Она хрустит и разъезжается пополам. Хватаю платье. Резким движением сбрасываю старое и натягиваю новое. Оно застревает