Рысюхин, помните свои шестнадцать? - Котус

Кстати, о подвалах. Их за зиму неплохо так расширили. Хотя, «неплохо» — это не то слово, не просто раскопали процентов на тридцать в противоположную от реки сторону. Под началом Алеся Кудрина, который в роли временного командира сапёрного отделения на выездах почувствовал вкус к руководству, выкопали ещё два этажа! Спросите, как же грунтовые воды, с которыми тот же Алесь так яростно воевал? А вот в них-то всё и дело, как бы ни странно это звучало.

Раньше боролись с симптомами, и в процессе соорудили немаленькую такую каменную блямбу, но река, пусть и подземная — это такая штука, что и скала по ней уплыть может. Вот и решили устранить первоисточник проблем, так сказать, в корне — пробиться через водоносный слой насквозь и зацепиться за минеральное основание. Пробились, при помощи перенанятых у рыбацкой артели магов мороза, которые оказались более-менее свободны и промораживали вынимаемый грунт. Ну, а два новых подземных этажа, это уже так, приятный побочный эффект, вызвавший бурную радость Ивана Никаноровича. Ну, а с нижнего этажа ещё и несколько свай длиной метров по пять в грунт вбили, как якорь.

Объём работы, конечно, провернули огромный. ­­­Острог под землёй получился намного больше своей надземной части, не айсберг, конечно, и не подводная лодка, как мне их дед из своей памяти показывал, но довольно близко ко второму варианту. Пришлось премировать работников за ударный труд. Даже мелькнула мысль предложить Алесю стать Слугой рода, но по здравому размышлению её отмёл. И ему тоже на всякий случай растолковал:

— Понимаешь, Алеська, про условия нашей договорённости знают слишком многие. Перстень в обмен или на окончание строительства моста или за прорыв в магии. И если я вдруг договорённость нарушу, пусть и в лучшую для тебя сторону — это и моей, и твоей репутации на пользу не пойдёт.

— Конечно, я понимаю. Да и сам тоже не хочу менять договор. Я из-за него стараюсь больше, если приз раньше времени получу — могу и перестать так работать. А я хочу всё же Твердь первичную освоить! Или вторую вторичную стихию открыть, я чувствую, что смогу!

Договорились, что за эту работу вознаграждение он возьмёт просто деньгами. При этом от предложения досрочно погасить долг за обучение он отказался — сказалось общение с семейством Силантьевых, ставших Прорысюхиными. Кстати, о них, точнее, об одной представительнице семейства.

— А Оксане завидовать не будешь, что она тебя обогнала?

— Не, что вы! Оксанка и сама молодец, и они же там всей семьёй над этим работали!

При словах о семье он еле заметно вздохнул. Самодур-пасечник, отец моего мага камня, так и не пошёл на улучшение отношений с сыном, упёрся, как баран, что тот должен, видите ли, покаяться и вернуться к покорности. А у сына характер ничуть не мягче, да и не понятно, в чём именно нужно вдруг каяться и зачем парню всю жизнь себе ломать, а ведь старый Кудрин явно отыграется за всё, дай только возможность. Ничего, получит Алесь серебряную печатку и новую фамилию — будет полностью свободен от любых старых обязательств.

Хотя отцу его на новый статус сына, боюсь, будет плевать так же, как и сейчас, хоть парень добился очень немалого по сельским меркам: дипломированный маг, старший унтер-офицер с настоящей медалью, личной благодарностью самого Императора в личном деле и несколькими наградами от барона, к гвардии которого прибился, включая памятную медаль. Такой набор «регалий» у мужика лет сорока пяти-пятидесяти дал бы своему владельцу прямую дорогу в число старейшин села, сделав один из наиболее авторитетных сельчан, лет в тридцать можно было бы претендовать на роль сельского урядника в полиции — тоже большой человек по деревенским меркам. И это даже без учёта того, что он оказался магом! Возраст Алесю с одной стороны подводил, не давал полностью развернуть авторитет, с другой — помогал, вызывая шепотки на тему того, чего же парень достигнет к тем самым тридцати.

Пока же парень по выражению деда «сублимировал», занявшись изготовлением каменной посуды: тарелки, миски, чашки и плошки. И красиво же получалось! Он «плавил» камень, добиваясь красивых разводов, а заодно запечатывал поры материала, а затем доводил рабочие поверхности до зеркального блеска. Или матировал полированный камень, под настроение. Эта его посуда находила большой спрос, особенно когда Алесь научился делать свои тарелки достаточно тонкими, чтобы они весили не больше, чем обычные керамические. Тонкие, но крепкие, прочнее глиняных в разы, красивые — раскупались в качестве даже не праздничных наборов, а для красоты — поставить на видном месте, чтоб все видели, какая красота есть в доме.

Я тоже стал заказчиком, причём довольно крупным — заказал по своему (точнее — дедову) эскизу каменные пивные кружки с крышкой, которую следовало поднимать, нажимая большим пальцем на специальный хвостовик. Дед в их описании что-то явно напутал: с одной стороны, называл их классической немецкой конструкцией, а с другой уверял, что объём кружки должен быть ровно в одну пинту, которая, вообще-то, английская мера объёма. Всю посуду в трактирах менять, понятное дело, не стал, но по дюжине-полторы посудин для почётных гостей в каждое заведение приобрёл. А резчики барона Клёнова подсуетились и сделали то же самое из дерева, причём в двух вариантах: с цельным телом и состоящую из клёпок, как маленькая кадушка.

Правда, проявился побочный эффект: такую посуду стали понемногу воровать. Не то, чтобы повально, но каждую неделю по всем заведениям купно одна-две кружки пропадали. Причём иногда исчезали и каменные, а ведь их подавали только «чистой публике», наиболее почтенным купцам и нечастым дворянам! Но порой соблазн оказывался слишком силён. Ну, а Алесь убедился, что даже в самом худшем раскладе сможет прокормить себя своим Даром и ремеслом, причём хорошо прокормить, и даже семью содержать лучше, чем подавляющее большинство сельчан. Надо сказать, это сильно сказалось на его самооценке и самоощущении.

Кстати, об успехах. У меня тоже наметился не то, чтобы прорыв, но явственные намёки на его приближение. А именно — мне стал отзываться камень! Не весь и не всегда, пока только те породы, что обладают явным кристаллическим строением, пусть это и поликристаллы или конгломерат кристаллических зёрен, начиная со слюды и заканчивая гранитом. Скрытокристаллические и аморфные горные породы пока не отзывались или делали это очень неохотно и за счёт чудовищного расхода энергии. Но ведь изначально камень был и вовсе ко мне глух! Я прямо «нутром