Фантастика 2025-185 - Дмитрий Львович Казаков

Себастиец вышел, не дожидаясь ответа. Оборвать прощание показалось вдруг правильным. Пусть останется хоть немного недоговоренного…

Когда выехали за ворота поместья, рыцарь пустил коня рядом с вороным иль-Джамидера. Спросил:

– Ферхад, послушай… что ты говорил, что Альни брат мне?… Почему?

– Балда… Кровь ваша на камнях смешалась, побратимы вы. А что не сами – так тем более: судьба, значит.

– Судьба, – тихо повторил Барти.

4. Луи, отлученный король

Рада сидела у его постели, и только за это стоило поблагодарить войну, предателей из городского совета Себасты и мерзавца Гордия с его зачарованным мечом. Юная королева уже высказала мужу все, что думает о его манере «проверять, как дела на побережье», да еще и вооружившись подарком заведомого врага, и теперь поила Луи целебным зельем и отвлекала от боли и слабости разговорами.

Заглянул сэр Ранье, капитан королевской гвардии.

– Входи, – велел ему король. – Рассказывай, какие новости?

– Пришли вести от лорд-адмирала, – доложил капитан. – Вторую волну ханджарских транспортов перехватили на подходах к Готвяни. Конвой потоплен, потери с нашей стороны терпимы – это не я сказал, ваше величество, это лорд-адмирал так выразился! – собственно транспорты захвачены. Пленных разместили в каком-то монастыре под Готвянью… Охота им была такой крюк давать! Не иначе, врасплох застать надеялись, они ж не знали о нашем договоре с Хальвом.

– Хорошо, – кивнул король. – Теперь вот что. Сэр Ранье, вы говорили с оружейниками?

– Да, мой король. Мастер Эндрю, оружейник рыцарского отряда, берется сделать.

– Проследи сам, капитан. Этот меч слишком любит кровь, чтобы оставлять его… Да смотри, даже к рукояти не касайтесь. Пусть щипцами берет, или что там у них…

– Все сделаю как должно, мой король.

– Займись прямо сейчас. Вон он лежит…

Капитан проследил королевский взгляд, взял со стола меч в богатых алых ножнах. Пошел к двери.

– Доложишь сразу, – сказал вслед Луи.

– Что ты хочешь? – спросила Рада, когда за сэром Ранье закрылась дверь. – Зачем тебе оружейник?

Луи поморщился:

– Расплавить его, к Нечистому. Он ведь… Ему не победа нужна, а война. Кровь. Не хочу…

Рада сочувственно кивнула, набулькала супругу очередную порцию зелья:

– Пей, Лу.

– Гадость! – Король сделал глоток и от души выругался.

– Сам виноват, – отрезала Радислава. – Хватило ума повоевать, так терпи.

Зелье начало действовать – Луи задремал. Рада кусала губы, боясь расплакаться в голос. У нее хватало сил болтать с мужем о всякой ерунде вроде войны и политики, непритворно сердиться, вовремя давать лечебное питье. Но когда он закрывал глаза, а дыхание становилось еле слышным, силы кончались. Оставался только страх. Если он умрет, какое значение будут иметь глупые обиды? А вот будут. Большое. Огромное! Потому что за них уже не извинишься, ничего уже не поправишь, не скажешь, как жалеешь о сказанных в запале словах…

Разбудил короля граф Унгери. Капитан тайной службы ворвался в королевскую спальню, как на пожар. Небрежно кивнул королеве, выпалил:

– Ваше величество! Мой король!

– В чем дело, граф? – ледяным голосом осведомилась Рада.

– У вас гости, – обреченно признался граф Унгери. – Ваше величество Радислава, позвольте представить вам его высочество наследного герцога Филиппа.

Отодвинув графа, в спальню впорхнул утонченный кавалер, одетый и завитый по последней моде. Склонился в изысканном поклоне:

– Счастлив встрече, моя королева!

И, повернувшись к Луи, обиженно заявил:

– Кузен, что же это творится, а?! Куда катится ваша тайная служба?! На меня силой, буквально силой напяливают вашу корону, а они молча смотрят на это, Господь меня прости, антигосударственное безобразие! Заняв место в первых рядах! И еще спасибо, что «виват» не кричат! Я что им, комедиант, Господь меня прости?! Или они не понимают, что это уже не шуточки, а самый настоящий переворот?! Или им Святой Суд важней присяги и страшней вашего королевского гнева? Да если бы не брат Серж…

5. Филипп, кузен и наследник короля Таргалы

За три с небольшим часа до столь эффектного появления в королевской спальне Филипп имел вид довольно-таки жалкий. Долгое путешествие по лесу изрядно его потрепало, а несколько дней пути в гномьей телеге дали покой ногам, но не растревоженной душе. И, добравшись наконец до Корварены, беспрепятственно, вопреки опасениям, проехав городские ворота и войдя в двери особняка графа Унгери, Филипп устроил капитану тайной службы настоящую истерику – с жалобами на приставучих заговорщиков, обвинениями в некомпетентности и демонстрированием безобразно изорванного костюма и постыдно немытых волос. Пообещав немедленно вызвать для герцога лучшего столичного куафера и придворного портного, Готье спровадил высокого гостя мыться и потребовал объяснений у Сержа.

И получил еще одну истерику – более тихую, но не менее эмоциональную. Серж был сыт его высочеством по горло и открыто жалел, что не остался сидеть в подвале под замком в ожидании церковного суда. Ошеломленный двойным натиском, граф Унгери наорал на подчиненного, сунул ему бутыль вина и велел выпить, успокоиться и доложить внятно.

Серж выпил все.

После чего доложил настолько внятно, насколько смог, и попросил любимое начальство отпустить его поспать.

Готье махнул рукой:

– Иди уж, отдыхай.

Оставшись же в одиночестве, помянул Нечистого и пообещал уволить к шелудивым псам всех, кто последние годы наблюдал за Филиппом. Ибо в том, что касалось их некомпетентности, герцог, увы, был совершенно прав.

Что ж, придется принести его высочеству официальные извинения. Одно хорошо – теперь ясно, где искать отца Ипполита и остальных заговорщиков. Граф Унгери отправил отряд в Дзельку и велел заложить карету: несостоявшийся король, едва приведя себя в подобающий вид, потребовал аудиенции у Луи. Причем непременно тайной.

За те полчаса, что ушли на поездку, Готье проникся искренним сочувствием к Сержу. А уж от тех слов, которыми Филипп начал разговор с королем, – и в особенности от их тона! – стало вполне понятно, почему временами дознатчику хотелось придушить его высочество или хотя бы всунуть ему в рот кляп. Возмущенный граф даже упустил нить разговора – чего с ним не случалось уже лет десять. Но, услыхав предложение герцога спрятать его в королевской тюрьме, встрепенулся.

– Какая тюрьма, дорогой кузен, ты о чем?! – Луи, откровенно растроганный неожиданной верностью Филиппа, бросил на Готье укоризненный взгляд. – Тебе нечего бояться рядом со мной, поверь! В Корварене заговор подавлен, арестовать отца Ипполита теперь – дело нескольких дней, а твое присутствие при дворе в качестве гостя и друга станет лучшей гарантией того, что такое больше не повторится!

Филипп задумался, кивнул:

– Да, пожалуй. Прошу простить, кузен, я поддался недостойной слабости. Надеюсь, тяготы пути извинят