Смерти нет - Всеволод Глуховцев

— Ну, в полдень где-нибудь. Годится?

— Принято. Жду! Жди.

2

Жди меня, и я вернусь...

Опять вспомнились эти слова, пока шел по лестнице. И картина. Муха даже остановился, закрыл глаза, представил в памяти лесные дали... Ему очень захотелось туда вернуться. По наивности своей Федор и помыслить не мог о таких сложных материях, как творческое воображение и тому подобное. Еще менее могла прийти ему в голову мысль о том, что натура была найдена художником где-то за тысячи верст отсюда. Федька не то чтоб думал, просто этот мир он знал в пределах взгляда — от себя до горизонта, — а потому, естественно, и пейзаж на картине счел расположенным где-то в этих пределах. Ну, может быть, чуток подальше. Только надо его найти.

Муха вздрогнул и пошел дальше. Звук его шагов гулко зазвучал в пустом подъезде.

3

Мыло в темноте выпучил глаза:

— Идут!

— Тише ты! — злобно шикнул Капкан. — Придурок! Готовься.

«Придурка» Мыло съел как должное. Кто-то сказал: дурак, понявший, что он дурак, уже не дурак — с этой точки зрения Мыло дураком не был.

Оба напряглись. Глаза их привыкли к тьме и предметы различали вполне сносно.

Шаги приближались.

«Ишь топает, сволочь, — зло подумал Капкан, — хозяином!.. Ну, погоди, будет тебе щас хозяин!»

Он подтолкнул Мыло.

— А?!

— Тише, дебил!.. Слушай сюда. Как он дойдет дотуда, я — на него, сшибу и кляп в рот. А ты руки ему крути. Вот веревка.

— Ага, ага...

— Тихо! Готовься.

Мыло сглотнул. Глаза готовы были выскочить из орбит. Руки стиснули веревку.

Шаги затопали над самой головой.

4

Муха думал. Это оказалось на удивление здорово — раньше он и не знал, что это так. Он вспомнил, как с крыши своего дома видел края Земли — там тоже темнели леса, и где-нибудь там, конечно, и есть та самая даль...

«Найду! — решил Муха. — Чего там! Летом. Пойду, буду ходить и найду... Вернусь».

Последний лестничный марш. Федя остановился на полминуты, подождал, пока глаза привыкнут к темноте, перешагнул через веревку и пошел к выходу.

5

Когда шаги зазвучали не над головой, а у самой головы, Мыло едва не обмер. Руки затряслись. Он ощутил, как напрягся Капкан рядом с ним.

Фигура человека показалась в проеме двери, на левом плече вниз стволом висело ружье.

Мыло и глазом не успел моргнуть — Капкан молнией бросился вперед.

6

Удар!

Муха ничего не успел. На спину ему точно рухнул потолок. Карабин полетел вперед. Сам Федя полетел вперед и вниз и больно треснулся левым плечом о цементный пол.

— А-а, гаденыш!..

Федя разинул рот — и вмиг в него загнали кляп. Руки! Руки крути ему!..

Тяжесть завозилась, запыхтела на спине у него. Федька свирепо лягнул ногой. Попал! Кто-то сдавленно крякнул.

Замелькало множество ног, загомонили голоса.

— Ну? Взяли?!

— Упакован... — довольно пропыхтел сволочной голос. — Брыкается!

Но Муха уже не брыкался. Мотали веревками обе ноги. Он стал извиваться. Толку от этого было немного. Тогда он попытался языком вытолкнуть кляп. Вроде бы тряпка подалась.

— Берите!

Несколько рук сразу подхватили Федькино тело и понесли — примерно как путейские рабочие тащат рельс. Под вытаращенными его глазами проплыли: пол, порог, крыльцо — и вот пошел снег.

И тут Мухе удалось вытолкнуть кляп.

Он даже орать не стал, а в гневе хватил зубами первый попавшийся кулак — здоровенный, мясистый, с толстыми пальцами.

— А-а!.. — дико заорал Капкан — ибо рука была его. — Ах ты, паскуда!..

Кулак мелькнул — и страшный удар вышиб из Федьки дух.

7

От ярости Тощий готов был разорвать огромного детину.

Все отшатнулись — никогда еще не видели босса таким. А самое страшное — что он вовсе не повысил голоса. Наоборот, понизил.

— Ты что же это, харя, — заговорил он так, что окружающие стали ни живы ни мертвы, — что же ты творишь?.. Я сколько раз говорил...

— Да он, сволочь, меня за руку!..

— А я тебя сейчас за все органы. Ты меня понял?

— Понял.

— Нет, не понял. Не понял! А сейчас поймешь. Если он сдох — то и ты сдохнешь. Обещаю.

Капкан злобно ощерился. Чего уж там, труса спраздновал. Что босс слово сдержит — он знал. А подыхать, однако ж, не хотелось.

Но Муха выручил его. Он слабо пошевелил головой и застонал.

— Да жив он, босс! Видите? Живой, рожа!

Капкан проворно нагнулся над лежащим. Муха дышал, глаза закрыты. Кровь из носа и изо рта текла на снег.

— Живой, — повторил Капкан, убеждая сам себя.

— Ну, берите, — велел Тощий. — Карабин его где?

— Вот, босс, — показал Редька. — В целости и сохранности! Вот еще и рация у него есть!

— Отключить!.. Ну, тащите.

Несколько рук подхватили Муху и потащили. Голова его сникла. Кровь часто капала на снег.

— Живее, — велел Тощий.

Разбойники запыхтели, затолкались от усердия. Им стало жарко. Суровый взор шефа был лучшим стимулом.

— Кляп, — суетился Ботва, — кляп ему обратно! Очухается, заорет как резаный...

— Засуньте, — приказал Тощий. И в окровавленный Федькин рот вторично вбили тряпку, еще глубже.

— Вот так! — победно сказал Капкан.

8

Даня пришел к Гвоздю, как обещал, ровно в полдень.

— Привет. — Он улыбнулся. — Чаю?

— Ну так, — довольно отвечал Гвоздь. — Все готово, ждет... Чай-то у меня имеется, вот с табаком дело швах... Ну ничего, Муха сейчас должен поднести. Я ему пули отлил — такие, знаешь, с вращением в воздухе, для «Сайги»...

— Знаю. А ты слыхал, что Немо с Тэйки нашли?

— Нашли? В разведке, что ли?

— Ну да. Обнаружили, вернее.

— Клад! — Гвоздь загоготал.

— Пуще того, — в тон ему отвечал Даня. — Защитничков целое гнездо.

— Да ну?! — Гвоздь сразу острить перестал.

— Точно. — Даня хлебнул чаю. — В Бирюлево.

— А ну-ка... — Гвоздь шибко заинтересовался. Вскочил, выволок на свет божий карту. — Где?