Песочный человек. Повести и рассказы - Владимир Иванович Миркин

И вот однажды сидит у нас дома Ульянка, я уже наготове – фольгу вставил и кукиш в кармане держу. Так и сижу, стараюсь на Ульянку не смотреть. А тут моя дура Нюрка говорит:

– Вань, что ты сидишь как истукан? Хоть орешек поколол бы нам с Ульянкой.

А я Нюрке мигаю, мол, у меня же защита, одна рука занята…

А Нюрку как прорвало.

– Хочу, – говорит, – Ульянку орешками угостить.

Делать нечего, вытащил я руку из кармана и уже без всякой защиты стал им орешки колоть. И наколол себе неприятности на свои собственные орехи… Потому как Ульянка, как назло, весь вечер лыбилась и пялилась на меня, а ночью, когда со стороны моей благоверной начались поползновения в мою сторону, я вдруг занемог и лежал всю ночь ни живой ни мертвый. Ульянка – вражья сила – всю энергию у меня высосала.

– Ну все! – говорю Нюрке. – Хана мне! Сглазила меня Ульянка…

Нюрка испугалась и говорит:

– Езжай завтра в город, у них там специальный центр есть – белой магии. Там тебя, родимого, и вылечат от сглаза.

Так я и сделал. Утром, как только корову подоили, сел я на первый автобус и прямехонько в город, а там напротив автостанции висит вывеска – «Центр белой магии». Захожу в центр, а там в кабинете сидят сразу три мага и на меня смотрят. Самым старшим из них был седой старичок с жиденькой бородкой и большой деревянной клюкой, рядом сидели толстая цыганка в разноцветном платье и какой-то мужик без рубашки, с огромной цепью на шее.

– На что жалуетесь, деточка? – тихо спросил у меня старичок.

– Сглазили, – говорю, – меня, дедушка. Куры не несутся, корова не телится, а у меня, извините за выражение, бессилие…

– Отчего куры не несутся? – не понял меня старичок. – Оттого, что у вас бессилие?

– Да нет, – удивился я слабым познаниям дедушки в области птицеводства. – Это не я, это наш петух Петька оплошал.

– Ну а при чем тогда ваше бессилие?

– А при том, что и меня, и петуха, и соседского бычка – всех нас моя соседка Ульянка сглазила.

Старичок внимательно посмотрел на меня, а затем повернулся к остальным магам.

– Ну, что скажете, коллеги? – обратился он к ним.

– Пять! – вдруг громко крикнул мужик с цепями. – Пять больших и семь маленьких.

– Нет, восемь больших и десять маленьких, – возразила ему цыганка.

Старец неожиданно поднял кверху свою клюку, и все замолчали. Он подошел ко мне ближе и говорит:

– У вас, деточка, я вижу десять больших черных чертей и двенадцать маленьких чертенят.

– В каком смысле? – спрашиваю я у него, ничего не понимая.

Вдруг старец поднял кверху свою клюку и с силой ударил меня по лбу, да так, что у меня аж искры из глаз посыпались.

– Что вы делаете? – испуганно прокричал я. – Старый человек, а деретесь.

– Молчи, дурак, – зло прошипел старец, – я чертей из тебя изгоняю.

Он опять замахнулся на меня, но я увернулся и побежал вокруг стола, а старичок за мной. Так мы пробежали несколько кругов. Потом старец остановился. А я устало сел на стул.

– Ну что? – опять обратился старичок к коллегам.

– Восемь больших и десять маленьких, – отвечают хором маги.

Старец внимательно посмотрел на меня и спрашивает:

– Деньги есть?

Я отвечаю:

– Есть.

– Тогда выложи их на стол, – говорит старец. – От них все беды. Они-то и удерживают чертей.

Я вытащил из кармана кошелек и положил на стол пятьсот рублей. Старец опять схватил клюку и набросился на меня. Мы опять стали бегать вокруг стола. Наконец светопреставление закончилось. И я опять устало сел на стул.

– Сколько? – опять спрашивает старец.

– Двое больших и четыре маленьких, – опять отвечают маги.

Старец на миг замер и закрыл глаза.

– Деньги! – вдруг воскликнул он. – Деньги держат их.

Он открыл глаза, ближе подошел ко мне и говорит:

– Проверьте еще раз ваш кошелек.

Я расстегнул кошелек и вытащил последние сто рублей. В кошельке осталась только стодолларовая бумажка – Нюрке на сапоги. Ее зеленая полоска не ускользнула от взора старичка.

Он опять набросился на меня, и мы побежали вокруг стола. Неожиданно старец остановился и говорит:

– Появился еще один черт – очень большой и зеленый. Вы, – спрашивает, – все деньги выложили?

А я отвечаю:

– Есть еще сто долларов – жене на сапоги. Но это же валюта!

– Адово изобретение, – отвечает старец и забирает у меня стодолларовую бумажку.

Он опять закружился вокруг меня и начал выкрикивать какие-то заклинания. Затем остановился, ударил меня клюкой по голове и радостно воскликнул:

– Вы свободны, деточка! Мы изгнали из вас всех чертей. Можете идти домой.

От счастья я поцеловал ручку старцу и выбежал на улицу. Радость переполняла меня. Наконец-то Зорька отелится, куры станут лучше нестись, ну и я, конечно… не опростоволошусь. Ну и самое главное, мою жизнь теперь будет сопровождать только удача.

Но радость моя улетучилась, когда я приехал домой и обнаружил, что у меня по дороге украли кошелек. И вдруг я вспомнил, что утаил от старца пятьдесят рублей на автобус. Видимо, один маленький чертенок все-таки во мне остался… Но в салон белой магии я больше не пойду. Уж больно там страшно.

Рассеянный доктор

Какие только удивительные истории ни происходят с людьми по причине их рассеянности. А если это еще касается медицины – пиши пропало. Бинты, ножницы, скальпели – все забывают в животе после операции… И все по рассеянности. Об этом даже в газетах писали.

Взять, к примеру, нашего доктора – Ивана Николаевича Очкарева. Умница, начитанный, в своей области любого профессора за пояс заткнет. Но рассеянный! Страсть какой рассеянный! О его рассеянности в районе ходят легенды. Говорят, свой прием доктор начинает с одного и того же вопроса:

– Где мои очки?!

– У вас на лбу, доктор, – невозмутимо отвечает ему медсестра.

А вообще медсестра у доктора была форменная язва. Как-то доктор измерил давление у одного пациента, а затем ему говорит:

– У вас повышенное давление… вам лечиться надо.

А эта язва ему говорит:

– Как же вы, доктор, можете давление определить, если вы трубку забыли в уши вставить.

Конфуз, да и только. Но больше всего проколов у Ивана Николаевича было с микрофоном. Пациенты уже привыкли к тому, что доктор часто забывал выключить микрофон, когда уходил в туалет. Но больше всего запомнился один случай, когда доктор проводил в местном